Прижимая к себе рубаху, девушка смотрела на него испуганно и в то же время смущённо. Щёки медленно заливал румянец. В огромных глазах мерцал огонёк свечи. От влажных плеч поднимался пар. С завившихся колечками концов волос стекали струйки воды и капельками спадали на деревянный настил.
Не сумев вовремя отвести взгляд, Келиб невольно опустил глаза туда, где под грубой промокшей тканью обозначилась небольшая крепкая грудь. За что немедленно поплатился. В голову ударила кровь. Гулко застучав, побежала по венам. Заплетаясь ногами, он развернулся, чтобы уйти. Убежать и немедленно спрятаться.
Но так и не смог. Остановился и, глубоко дыша, привалился к дверному косяку. А в следующее мгновение ощутил, как локтя несмело коснулись пальцы.
Под утро, обессиленная и вымотанная, она упала в подушки. От неровного дыхания тяжело поднималась грудь. В глазах серебрились звёзды. А на губах блуждала счастливая улыбка.
Не утратив и трети дарованных волчьих сил, Келиб склонился над своею судьбой, пришедшей к нему опасной тернистой дорогой. По-звериному жадный до жизни, неутомимый и пламенный. Ощущая, как зреет в груди тягучая звериная песня, он запрокинул голову… закрыл глаза… и «улетел» сквозь преграды к бездонному небу и звёздам.
ЧАСТЬ 6. Легенда Атсхалии. Явление. Глава 38
Ему опять снилось лето. Снилась зелень лесов и быстрые воды Студёной. Набежавший ветер волной прошёлся по высокой траве и коснулся волос. Почудилась туманная свежесть лаванды. В тихом шелесте ясно послышалось: «Ты должен проснуться».
Он открыл глаза – лето растворилось в холоде снега. День перекрыла ночь. Над Атсхалами поднималась царица-луна. Она не роняла призрачный свет на землю, заливая горы и лес, как бывало раньше. Теперь он видел её оком зверя. Теперь она тянула к себе, полноправно вбирая застигнутый мир. Щедро наделяла неистощимыми силами и дарила защиту, укрывая от глаз живых.
Он шёл за ней, отринув страх и оборвав бестолковые мысли. Он видел чёткую цель. Целиком отдался миру дикой природы, где живут по издревле установленным правилам.
Ланс подбросил в огонь пару сучьев и поднял глаза. В фиолетовой полутьме, окутавшей подножие гор, наметилось неторопливое движение. Опираясь на клюку, от леса через заснеженное поле шла знакомая тощая фигура.
Наринга приблизилась к костру, молча села на пень от дуба и устремила взгляд сквозь танцующее пламя. В глубокой черноте глаз отразились рыжие всполохи.
– Они никогда не узнают, – нарушил молчание Ланс, в голосе прозвучали усталость и отрешение. – Разве это правильно?
Наринга оторвалась от созерцания огненных языков.
– Им это не нужно, – ответила она сухо.
– Но они видят в нас тьму. Мы для них зло! – Теперь его слова выдавали негодование.
– Они верят тому, что придумали сами.
Ланс с горечью усмехнулся:
– Будь я на их месте, вряд ли думал бы по-другому.
Старуха качнулась, усаживаясь удобнее, и расправила на коленях собранную в складки ткань балахона.
– Зло не в нас, – проскрипела пророчица. На испещрённом глубокими морщинами лице зеленью высветились глаза. – Оно в них. Всю свою историю они ищут не то и не там. Дьявола, как и господа, не нужно искать где-то. Это занятие для невежд. – Она приложила руку к груди. – Не все это принимают. Но от каждого зависит, какая из сторон победит.
Ланс хворостиной задвинул обратно в костёр выпавший уголёк.
– Я давно слышал, что великий дух недоволен. Знаю, что убийство пророчицы разгневало его окончательно. Но почему он не встал на твою защиту?
