Читать онлайн Анна Вислоух - Зорка Венера

От автора

Эту историю я посвящаю памяти моих родителей Петра Андреевича и Наталии Семёновны Костенко, которые познакомились в городе Дрогобыче Львовской области в 1946 году. Написана она по реальным событиям, как сегодняшним, так и происходившим много лет назад.

Я родилась уже после Великой Отечественной войны, и я не участвовала в специальной военной операции на Украине, которая началась в феврале 2022 года. И этот вопрос – а могу ли я вообще писать на такие темы – в голове, конечно, застревал и болезненно напоминал о себе своими острыми углами, когда я обдумывала идею повести, а потом начала писать её. После того, как рассказ, из которого книга потом и получилась, победил в конкурсе одного из издательств, я окончательно поняла: всё, что я делаю как русский писатель, как патриотка России, я делаю правильно. И никто меня в этом не переубедит.

У меня есть личные причины обратиться к этой теме, теме нацизма, украинского национализма и бандеровщины. Это неэксклюзивная тема авторов, участвовавших в тех событиях, как неэксклюзивна тема холокоста, о котором я тоже написала книгу, как неэксклюзивна тема Великой Отечественной войны. Скорее всего, мы потеряем что-то важное, если в книгах о нацизме её персонажи будут показаны только с точки зрения свидетелей или преступников.

«Литература не может передать вызывающих оцепенение цифр, но она может стать свидетельством, стать памятью», – писала Джейн Йолен, автор современной книги для подростков «Дьявольская арифметика» о нацистском лагере смерти Аушвиц.

«Зорка Венера» – это художественное произведение со всеми допущениями и выдуманными ситуациями, присущими беллетристике, хотя здесь есть реальные действующие лица. Я по-прежнему остаюсь верна документально-художественному жанру, в котором работаю. Имена очень известных в прошлом персонажей я оставила без изменений, как и имена моих родителей. Но имена выдуманных героев выбрала сама, так что любые совпадения будут случайны.

«Никто, – говорил Константин Симонов, – не может сказать: я знаю о войне всё! Всё о войне знает народ. Так давайте записывать народ».

И я записывала, часами прослушивая свидетельства реальных людей, прочитывая тома документальных источников. В тексте приведены подлинные документы, хранящиеся в архивах и изданные в сборниках. Их, повторю, было много, но основные назову: сборник документов и материалов о сотрудничестве украинских националистов со спецслужбами нацистской Германии «Документы изобличают», изданный в Киеве в 2004 году, «Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. В 2-х томах», «Чёрная книга. Зверства бандеровцев» и «Чёрная книга. Зверства современных бандеровцев – украинских неонацистов», изданные в Москве в 2022–2023 годах, а также книги украинского журналиста и писателя Ярослава Галана, погибшего от пули бандеровцев в 1949 году.

И моя задача как писателя состояла в том, чтобы выбрать из своей и чужой памяти самое значимое, бьющее прямиком в цель, как винтовка снайпера. Я тоже считала себя мобилизованной, когда писала эту книгу. Мобилизованной на тот фронт, который сегодня проходит не только по линии боевого соприкосновения, но и по сердцу всех неравнодушных людей.

Я благодарна всем, кто помогал мне в этой очень непростой работе.

Всем людям, рассказывавшим в интернете свои истории, бойцам, делившимся моментами войны и быта. Таких историй в сети много, но нужно было вычленить в этом множестве самое главное, передать их по-своему, не изменив сути. И наверняка будут ещё изданы тексты из воспоминаний очевидцев, вроде тех, что собирали писатели после Великой Отечественной, истории, сохранённые в том виде, как их рассказали. Это обязательно нужно сделать!

Не говори печальными глазами

То, что не могут вымолвить уста.

Так возникает нежность между нами.

Так возникает суть. И неспроста

Я вижу сон, в его мерцанье снова

Ты ждёшь и веришь в магию чела.

А я в звезду, что падает. И в слово.

В то слово, что сказать я не могла.

Я не скажу и в памяти: «Любимый…»

И всё же вспомни, просто глядя в высь.

Шли две судьбы, разлукою гонимы.

И на развилке судьбы обнялись.

Лина Костенко

(пер. с украинского автора)

Кира

Если ещё немного поднажмут сзади, этот толстый дядька совсем на неё уляжется. Ну неужели нельзя хоть чуть-чуть соблюдать дистанцию! Кира раздражённо упёрлась плечом в живот толстяка. Ни с места. Да это не пузо, а бронежилет какой-то! Сказать ему, что ли?

– Мужчина… Мужчина! – Кира побарабанила мужичка по крутому животу, обтянутому застиранной майкой. – Вы не могли бы так на меня э-э-э… не напирать. А то я просто свалюсь на свою соседку!

Тот бросил вниз взгляд и хмыкнул.

– Ты сидишь, голубушка, а я стою. Как и большинство в этом дерьмовом автобусе! Видали её! Расселась, ещё и недовольна! Такси заказывай или личное авто с шофером! Прынцесса, вишь!

Кто-то сзади громко заржал, автобус дёрнулся на светофоре, толстяк совсем упал на Киру, она отпихнула его, подлезла под рукой, в нос шарахнуло потом. Кира отчаянно пробиралась к выходу в давке, толпа выдавила её из автобусного нутра, и Кира облегчённо вздохнула. Ну и пусть не доехала пары остановок до дома, прогуляется. Ей это нужно, просто пройтись по знакомым с детства улицам, успокоиться. Она свернула с Кольцовской во дворы и шла до самой площади Заставы.

Она очень любила свой город. Его шумные улицы, тихие переулки, неторопливые старинные здания и кичливые новостройки. Правда, во время Великой Отечественной Воронеж сильно пострадал, был разрушен почти полностью. Больше двухсот дней длилась оккупация, потом начались тяжелые бои. Гитлеровцы, отступая, подорвали почти все уцелевшие здания. А потом хвалились этим, сообщая, что жители не восстановят свой снесенный с лица земли город и за сто лет. Восстановили за пятнадцать. Город был ее старым другом, она знала его как свои пять пальцев, чувствовала его дыхание каждой клеточкой. И он все время чем-то помогал Кире. Он не вмешивался в ее печали – он молча брал их на себя. А грустить сегодня было отчего.

Во-первых, поссорилась с Машкой, лучшей подругой. Из-за ерунды какой-то. Кира стала возмущаться, что из-за этой, как её… специальной военной операции, что так внезапно началась, ушли с российского рынка брендовые магазины, и во что мы теперь будем одеваться?!

На страну и русских обрушились будто тонны грязи, нас все ненавидят, началась паника, вчера узнала, что её одноклассник Мишка, талантливый программист, рванул в Латвию, там у него бабушка жила… Не будет работать «Макдональдс», закрывают границы, перестают выдавать визы…

Это что, опять железный занавес?! Предположим, при нём Кира не жила, но много слышала от родителей. Толком никуда не могли пойти, в смысле в ночной клуб или арт-пространство, не было их вовсе, не могли поехать за границу, только в так называемые соцстраны, и обязательный сопровождающий в группе от этих самых… От органов.

Папа рассказывал, как дедушка ездил таким сопровождающим. Типа руководитель группы. Да какой сопровождающий, соглядатай это, шпион самый настоящий! Шпионил за людьми, подслушивал, подсматривал. Ну и отвечал за то, чтобы никто не сбежал, наверное.

И вот когда она стала всё это Машке говорить, та на неё как-то странно посмотрела. Тебе что, спросила, эти поездки важнее того, что людей на Донбассе уже восемь лет убивают?! Детей, стариков? Важней жизни той малышки и её мамы из Луганска, которую разорвало снарядом?! Нет, она в своём уме, ну как можно сравнивать!

Ах да, забыла, у них же в Луганске родственники, Маша рассказывала, что там какие-то ужасы происходят, а люди не уезжают, ополчение даже собрали. Ещё восемь лет назад. Но что бомбить их будут, не ожидали. И правда, гадство это. На своих же жителей – бомбы! В голове не укладывается. Но ведь это другое государство уже. Получается, мы с соседями теперь воюем?! Со славянами, со своими, значит… братьями, получается, как бы они ни открещивались.

Кира все эти аргументы предъявляла, втолковывала подруге. Нет, ну разве она не права?! Конечно, Машка никуда не ездила, ни по России, ни за границу тем более, у неё мама очень больна, не до того им. А Кире было жалко все путешествия, накрывшиеся медным тазом. Вон Испанию планировали, Грецию. А теперь только Турция и осталась. Слово за слово, Машка надулась, выхватила свою сумку из стола и выбежала из аудитории. Понятно, нервы у неё сейчас на пределе. Но так ведь тоже нельзя. Только о себе думать!

Кира досадливо поморщилась и пнула камешек, попавшийся на дорожке. Нет, с Машкой нужно помириться, ясен пень. И Артёма сегодня не было на парах, а Кира так хотела его увидеть. Артём, Тёма, Тёмыч… да понятно, про слишком красивых мужчин она сто раз слышала от девчонок: зачем нам такие красавцы, мучайся потом с ними, от ревности загнёшься раньше времени.

Но Кира ничего не могла с собой поделать, её как молния ударила, когда она увидела его в первый раз на общем собрании первокурсников. И красота здесь ни при чём, так она себя уговаривала. А если это любовь?! Да, с первого взгляда. Ну а разве она дурнушка? Нет, вполне себе симпатичная стройная девица, и ухажёры у неё были, в школе вон Генка… Вспомнив про Генку, Кира снова поморщилась. Эту историю она старательно забывала уже пару лет. Забыла, считай.

Ну и во-вторых… Утром мама чуть ли не ультиматум поставила. Мол, теперь, дорогая доченька, придётся слегка пересмотреть свои хотелки. В сторону уменьшения. У её отчима, Степана, обнаружилось не сильно тяжёлое, но довольно неприятное заболевание, нужна операция. Он основной кормилец в семье. И вообще… Надо так надо. Но стоит операция дорого, и новый айфон, который ей обещали на день рождения, теперь будет ехидно ухмыляться с витрины магазина.

Короче, не видать ей его как своих ушей без зеркала. Намекнула бабушке: поможешь? Но та даже разговаривать на эту тему не стала. «Ты же знаешь, Кирюш, у нас в приюте беженцы. Я и так туда почти всю пенсию отдаю…» Только и слышно вокруг: специальная военная операция, уже и сократили это длинное название – СВО, беженцы, фонды, сборы! Почему это всё должны люди оплачивать?!

Да, во время той, Отечественной войны люди тоже все свои сбережения отдавали, танки даже были именные. Но ведь сейчас совсем другое время! Бабушка несколько раз намекала, чтобы Кира помогла им в приюте. Но обида жгла Киру, и она никак не могла отделаться от мысли, что все вокруг против неё, что все так и норовят лишний раз сообщить, какая она бесчувственная и ей нет дела до чужих страданий.

Но как-то быстро они забыли, что Кира всё время подрабатывает санитаркой в гнойном отделении областной больницы, а в прошлые каникулы вместо того, чтобы укатить с друзьями на море, осталась с Машиной мамой в городе, а Машку отпустила отдохнуть. Так ещё и с их псом Пряником возилась, когда он что-то на улице сожрал и его всю ночь тошнило.

Вот так всегда и бывает. Правильно в мультике пела старуха Шапокляк: «Кто людям помогает, тот тратит время зря, ха-ха!» А тут ещё этот автобус и противный потный мужик! Всё одно к одному. Настроение совсем испортилось. Кира зашла в свой подъезд, нашарила в сумке ключи. Хоть бы никого не было дома, сейчас пристанут с расспросами: что да как, чего ты такая грустная и т. п., и т. д.