Бабушка тогда испугалась. Они с тётей Зоей её несли на руках, а она не могла даже ничего сказать, словно забыла все слова. Потом кто-то посоветовал рюмку коньяка, в группе нашлись запасы, люди поделились, заставили глотнуть пахучую обжигающую жидкость. А когда они домой вернулись, бабушка с подругой уложили её на диване в комнате, а сами сидели на кухне чуть не до рассвета, всё говорили, говорили.
Выпили, но не коньяка, а белорусской водки. И пели. Кира запомнила очень красивую песню: «Зорка Венера ўзышла над зямлёю, светлыя згадкі з сабой прывяла. Помніш, калі я спаткаўся з табою, зорка Венера ўзышла». Она тогда не всё поняла, песня была на белорусском, но тётя Зоя ей пересказала смысл. Двое влюблённых расстаются, но он просит её смотреть на звезду Венеру и вспоминать его. И он будет в это же время смотреть и вспоминать её. Почему-то эта история Кире запомнилась и очень понравилась. Романтичная, наверное, поэтому.
В Польше, в Кракове, они с бабушкой были в музее Шиндлера, в Освенциме – в музее нацистского лагеря Аушвиц-Биркенау.
Но что происходило сейчас, она хоть убейте не понимала. Да, они привыкли к такой спокойной комфортной жизни. Ну так что здесь плохого? Не за это разве боролись те, кто…
Нет, она, конечно, очень хочет понять. Но никак не может взять в толк: ну почему на этой прекрасной планете нельзя всем просто жить, работать, растить детей, ездить друг к другу в гости! Почему нужно убивать друг друга? Чего же вам, люди, не хватает?! Эти вопросы она задавала уже несколько лет назад, когда они с бабушкой были приглашены на образовательный семинар в музей лагеря смерти Аушвиц в польском городе Освенциме.
Вернее, пригласили бабушку как журналиста областной воронежской газеты «Коммуна», а Киру та взяла с собой. И уж точно она никогда не забудет, как они побывали в архиве музея. Уже после того, как прошли по его территории, как послушали всё, что рассказывала пани Мария, бывшая учительница, прекрасно владевшая русским. Как её правильно назвать? Гид, экскурсовод? Но сотрудники музея несколько раз повторили, что этот путь по лагерям – не экскурсия, это слово сюда не просто не подходит, оно кощунственно. Это именно Путь. Кира так про себя и назвала это путешествие во времени.
Бабушка договорилась с архивистами Аушвица, что придёт в архив ещё раз, ей нужны были какие-то документы. Их пообещали найти. Анна Петровна до пенсии работала в областных и федеральных газетах и скрупулёзно собирала все сведения о преступлениях нацистов. На вопросы Киры отвечала туманно: книгу хотела написать.
Архив размещался в одном из бывших блоков лагеря, которые выглядели как и в годы Второй мировой. И показывали теперь эти, на первый взгляд, вполне обычные здания из красного кирпича и то, что было внутри, группам изо всех стран мира. Из России их, правда, было не очень много, а немцы, израильтяне везли сюда своих детей целыми автобусами. Кира видела несколько таких групп.
Вообще они часто слышали немецкую речь, когда шли по улицам лагеря. И в связке с лагерным антуражем этот резкий, на генетическом уровне нелюбимый язык производил жуткое впечатление: будто время остановилось или вернулось назад. Кира поразилась мужеству, с которым немцы приезжают в Аушвиц-Биркенау, самый большой нацистский лагерь Европы. Они возвращаются сюда снова и снова, приезжают с детьми и внуками… Что ими движет, ради чего они тут? Чувство вины, желание рассказать всем об этом, чтобы знали, чтобы не забывали… И это, видимо, тоже.
