– А кто еще, кроме вас, мог подарить мне такую силу?
– Ты говори да не заговаривайся! – Азамат достал саблю, а Степан Николаевич перевел взгляд на Василису.
– Ты мужа утопила в день зимнего солнцестояния. Он умер, а я ожил, – Василиса сделала маленький шаг назад, а говоривший теперь посмотрел на батыра и продолжил говорить: – А из-за тебя девушка в день летнего солнцестояния утопилась. Не хотела быть твоей женой. Она умерла, но напитала меня силой. Вы оба скорбью своей насыщали меня, пока я не смог сам начать кормиться чужими силами.
– Кто ты, ирод? – прошипела колдунья.
– Иргаиль, повелитель вод, – борода его удлинилась, а кожа позеленела. – Вы мне помогли, и я вам помогу. Просите, что хотите.
– Руку Самиру ты отрезал? – опередила колдунья.
– Руку я ему не верну, – нахмурился Иргаиль. – Сам виноват, болтать надо меньше.
– Нам от тебя ничего не надо!
Азамат сделал решительный шаг вперед и замер. За спиной Иргаиля появилась Айсылу и пошла навстречу несостоявшемуся мужу, протягивая руки. Василиса хотела было оттолкнуть утопленницу, да ее плеча коснулись.
– Здравствуй, Вася.
Как живой, перед ней стоял муж, правда, весь белый и словно светился изнутри – и остальной мир пропал.
– Как сын?
– Если ты бросишь оружие, я ее тебе верну, батыр.
– Азамат, я так жалею о своем решении. Хочу на землю! Хочу свадьбу с тобой сыграть! – ласково говорила Айсылу и гладила ледяными руками лицо жениха. Слеза покатилась по загорелому лицу батыра, но он нашел в себе силы ответить:
– Ты меня не любила, Айсылу, это я тебя любил. Но это ничего не меняет, – он убрал ее холодные тонкие руки.
– Сын хорошо.
– Я все хотел его в Уфу свозить, – потупив глаза, отвечал муж.
– Отступись, Василиса, и я его тебе верну, – слышала она голос нечисти.
– Сама я его свожу, Ваня. А ты ступай, мертвые к живым не ходят, – сморгнув слезы, повернулась колдунья в сторону, где стоял Азамат.
Туман, отделивший ее от остального мира, рассеялся, и увидела колдунья, как катаются по земле батыр и Иргаиль и как один другого пытается придушить. Замерла она, приходить в себя начала после морока. Тут Иргаиль изловчился и, сверху батыра придавив, стал остервенело сжимать свои длинные когтистые пальцы на его белой шее.
Схватила Василиса факел, что валялся в траве, и со всей силы ударила нечисть по спине! Раз, второй, третий. Взвыл он от боли, а Азамат тем временем по земле рукой бил. В угаре битвы обронил он саблю, но вот нащупал рукоять. И со всей силы накинулся он на Иргаиля, не теряя времени, перерезал ему горло.
Истошный вопль нечисти заставил батыра и колдунью зажать уши, а деревья сбросить зеленую листву. И весь пропал Иргаиль, исчезая в собственном крике, даже тела не осталось. А потом пошел долгожданный дождь…
* * *
Так и закончилась эта история. Хвори прекратились, и уже на следующее утро все выздоровели.
Многое люди пережили, а сколько еще предстояло пережить! Староста Тимур вернулся к вере, и с того дня, как выздоровел сын, до конца жизни не пропустил ни одного намаза, жил праведно. Старостой после него стал его сын. Не тронули мировые потрясения их семью, как заговоренные прошли они через сито испытаний.
Георгий Владимирович свой дневник наблюдений оставил дочери, отправляясь на фронт. Сначала от него приходили письма, он рассказывал о том, как приходится работать врачу в полевых условиях. Но потом письма приходить перестали. Так мировая война забрала очередную душу. Дочь его пошла по стопам отца и пробилась, вопреки всему и всем, в медицинский университет. До конца жизни работала хирургом.
