Тогда он был уже почти четыре года как мёртв. Бентлей пролистывает документы: накладные, сводки о прибытиях, маршруты. И всё это ему предстоит разобрать. Читает и другие имена, но в пятьдесят третьем больше никого не принимали.
– Мистер… Уильям Паркэт. Вы уволены. Арестуйте его. Если будет сопротивляться, – он кивает солдату у дверей, – примените силу. А вы, мистер Хармон, лучше проверяйте, кого принимаете на службу. Вы своей же рукой написали, что раньше он имел дело с нашими конкурентами.
Бентлей захлопывает книгу и отодвигает её в сторону Маркуса. Банкир поджимает губы, но Кеннет не собирается извиняться. Лорд сцепляет руки в замок за спиной, обозначая тем решительность своих следующих действий. Он входит в центр узкого коридора, и другим работникам конторы приходится потесниться.
– Поднимите резерв конторы и наших солдат. Отошлите письмо в Дом Ост-Индии о моём возвращении и подайте экипаж. У вас на всё не больше двух часов.
Кеннет разворачивается на каблуках. Он протягивает Валерии руку, и та, сделав несколько шагов, проходит к нему, бережно опускает грязную ладонь. По привычке он поглаживает костяшки пальцев да Косты. Так лорд делал когда-то с Морганой. И укол совести – булавка ему под ребро.
– Вы в своей стихии, лорд Кеннет.
Сдержанный кивок служит ответом на её фразу. Бентлей мог бы сказать, что иначе быть не может, ведь он хозяин конторы, ведь все должны ему подчиняться и знать своё место, а если он не будет лучшим – против него вскинут мушкеты. Но гордыня словно осталась там же, где и обломки «Приговаривающего». Сейчас он в любой момент может оказаться никем. Его положение слишком шаткое, чтобы возносить себя над другими.
Лорд приглашает Валерию подняться на второй этаж. Они проходят по лестнице. И при виде открытой двери в кабинет, который когда-то занимал его отец, а позже и он сам, у Бентлея неприятно свербит внутри. Здесь уже заняли его кресло, а некто по имени Реджинальд Комптон и вовсе хочет прибрать к рукам оплот величия его семьи.
Переступив порог кабинета, окинув взглядом незнакомые картины на стенах, обитых деревянными панелями, свёрнутый в тугой рулон синий флаг Компании, небрежно сброшенный в дальний тёмный угол, Кеннет устремляется к столу. Крепкий, дубовый, обшитый зеленоватым сукном, он завален документами, в которых нет порядка: накладная, накладная, счета, утверждённый маршрут из Лондона в Уэльс, похожий на один из его первых во флоте. Пальцем он скользит по подписи Маркуса.
Кеннет словно теряется во времени. Oн столько всего упустил с того момента, как отбыл из Лондона. Нет, даже не упустил, а потерял огромную часть жизни. Бентлей опускается в кресло, ему приносят ещё бумаги, но он совершенно не уверен, с чего ему следует начать. Посмотреть, на кого Роберт Кеннет оставил контору? Перебрать действующие контракты и договоры или оценить состояние капитала? Наверное, всё же успокоиться и позволить рукам перестать трястись. Из оцепенения его выводит вопрос.
– Они все ваши, лорд Кеннет?
Бентлей поднимает голову. Стоящая у окна Валерия смотрит на происходящее на улице, обняв себя руками. Подойдя к ней, Кеннет тоже выглядывает на улицу. Солдаты, его люди, которым, видимо, исправно платили жалованье все эти годы, строятся ровными шеренгами под окнами. Пока он не может насчитать и сотни человек. Жалкие крохи, которыми придётся довольствоваться. Обломки его безграничной власти.
