Степеннее, с большим пониманием она стала относиться и к косым взглядам Сачихал. Да, если бы та стала женой-хотун, при поддержке ее влиятельного рода Джэсэгэй сделался бы ханом монголов. После смерти Хабыл-хана племя несколько лет оставалось без хана, раздираемое родовыми распрями. Ни один из родовых вождей не мог признать преимущество другого; Джэсэгэй же как раз пугал всех своей яркостью, исключительностью, совершенством, перед которым прочие тускнели…
Более двух десятков лет потребовалось его сыну, чтобы сделать то, что могло бы достаться ему по наследству: стать Чингисханом, собрав воедино тридцать колен монгольских. Тэмучин взял все лучшее от отца, но еще был наделен и тем, что для Джэсэгэя не имело особого значения, – даром повелевать.
«Там не обретается также разбойников и воров важных предметов; отсюда их ставки и повозки, где они хранят свое сокровище, не замыкаются засовами или замками. Если теряется какой-нибудь скот, то всякий, кто найдет его, или просто отпускает его, или ведет к тем людям, которые для того приставлены; люди же, которым принадлежит этот скот, отыскивают его у вышеупомянутых лиц и без всякого труда получают его обратно».
Плано Карпини. XIII в.
Мать налила чай в пиалу, подала сыну. По глазам ее, залучившимся теплотой, Тэмучин понял, что он вновь напомнил ей отца: за три десятка лет она не расплескала любви к мужу. Время также мало тронуло лик ее, лишь легкие морщинки, наползшие на уголки глаз, чуть выдавали прожитые годы.
– Когда я была совсем маленькой, – заговорила тихо мать, – народ, в котором я родилась, олхонуты, был неспособен к настоящей войне. От посягателей на наше добро мы скрывались, уходили подальше. Однажды мы ушли за много-много кес, в иные земли. Там высокие горы, много деревьев и большое озеро. Его называют Бай Кель – Богатым озером. Зима там холодная и длинная, а лето жаркое. Если в этих землях расположить ставку, на которую хищные найманы сразу же начнут охоту, чтобы вырвать из тела нашего племени сердце, враги ее долго не смогут разыскать.
Чингисхан в который раз подивился точности воинского чутья матери, благодаря которому, может быть, весь род и дожил до этих дней.
Когда-то, еще в противоборстве с тайчиутами, в котором о победе не приходилось и мечтать, мать сказала ему: «Знаешь, чем спасается мелкий зверь от крупного: он знает каждую извилину вокруг своей норы или логова. Изучай местность, сделай степь своим союзником».
Дни и ночи напролет Тэмучин с людьми тогда мотался по округе, объезжая самые дальние, лесные и гористые места.
Приближенные тойоны начинали коситься на него, полагая, что хан занимается пустым. Зато потом, когда, отступая, как бы спасаясь бегством, со взгорья, к которому хорошо знали подступы, встречали уверенных, потерявших бдительность тайчиутов лучники, а затем, подобно камнепаду, обрушивались верховые – все стали осматривать и ощупывать каждый камень. Затем эта тактика стала существенной частью и большой войны, обеспечивающей успех.
Мать – великий стратег, всего более она печется о ближних, о своем роде. Но, может быть, умение зрить через расстояния и времена и начинается с этой непрестанной заботы о родных и близких?..
Так или иначе, но мысли о создании тайной ставки приходили и ему в голову, только он никак не мог понять: как ее можно в степи спрятать?!
– На лошадях горы перейти трудно, людей можно отправить по реке… – продолжала мать. – По течению они доплывут быстро.
