Победить любой ценой - страница 17

– Так и сиди! – сказал мне Чабан. – Как стрельба начнется, откатывайся вон в тот кювет и головы не поднимай… И не робей! Стрельба будет, но недолго.

Я лишь бодро усмехаюсь. У меня тоже имеется пистолет, но руки заняты колесом. Я его вроде как ремонтирую… Остальные ребята – Факельщик, Кентавр и Малыш – залегли в укрытие.

Около часа я вертел колесо туда-сюда, гладил и похлопывал черную отечественную резину, ковырялся пальцами в пулевых пробоинах. Чабан стоял, облокотившись на капот, лишь изредка меняя положение ног. Наконец он подал условный знак всей группе – кашлянул и слегка ударил ногой по бамперу. Это означало, что Чабан раньше нас услышал шум двигателя приближающейся машины. Я вновь начал теребить колесо. Пистолет я вытащить не успею, это точно. До кювета около трех метров. Если не бросят гранату, успею… Не прошло и минуты, как рядом с нами затормозил обшарпанный армейский грузовик. Гортанно, с местным акцентом, Чабан что-то крикнул на дари. Из машины медленно вышли трое вооруженных людей. Сколько осталось в кузове?! Чабан начал было произносить речь, и тут прозвучали выстрелы. Я успел отпихнуть колесо в сторону моджахедов и откатиться к спасительному кювету… Успел упасть на дно и выхватить пистолет. Однако выстрелы уже смолкли, а секунд через пять послышался голос майора Сергеева:

– Валентин! Ты цел?

Я осторожно приподнял голову, держа наготове оружие. Однако стрелять из него уже не требовалось. На все про все ушло секунд тридцать. В кузове оказалось еще трое боевиков. Выстрелить успел лишь один. А еще одного мы сумели взять живым. Застрелив двоих, Чабан одним прыжком накрыл третьего и сумел обезоружить.

– Четыре женщины из-за речки и пацан. Где они? – на дари, но без местного акцента начал допрос Чабан.

Факельщик при этом выразительно лязгнул затвором и дернул ствол к самому виску допрашиваемого. Лейтенант Малышев вытащил боевой нож, проделал резкое, звучное движение, разрезающее воздух. Афганец что-то поспешно залопотал. Чабан несколько раз останавливал его, просил говорить внятнее и медленней.

– Они на соседней базе, – выслушав пленного, произнес Чабан. – Придется ехать в другую сторону. Километров двадцать на север.

– А если врет? – прогудел капитан Романенко.

– Нет. Он слишком подробно все изложил… Врал тот, которого давеча взяли.

Нам и в самом деле ничего не оставалось, как поверить пленному на слово. Вот только что делать с ним дальше? У Чабана на этот счет сомнений нет.

– За нами четыре женщины и восемнадцатилетний парень, – произнес Чабан, обращаясь к молодняку, то есть ко мне и Малышу. – Если мы отпустим «языка», он рванет в соседний аул. Там может быть телефон, радиостанция… Любая связь! Нас будут ждать, да и с заложниками церемониться не станут! Валентин, это сделаешь ты!

Мне ничего не оставалось, как выполнить приказ. Рука моя не дрогнула, и афганец не мучился… Я тоже, но вспоминать об этом первом «опыте» не люблю до сих пор. Главное было спасти женщин и пацана. Схема второй базы, по счастью, была известна Чабану не хуже первой. Медлить было нельзя. Предварительную разведку Яков Максимович провел лично, оценив на глаз, что ворота базы хлипковаты и их вполне можно взять на таран, не беспокоясь за карбюратор. За руль Чабан сел сам. Рядом поставил захваченный у моджахедов станковый пулемет…

Ворота и в самом деле удалось снести одним мощным ударом. Мы влетели во двор. Скоротечный бой с ошарашенными боевиками, и мы с Кентавром и Малышом оказываемся в так называемом штабном помещении. Его Чабан заранее обозначил на схеме, и мы нашли его быстро. Наставляем автоматы на находящихся там людей, в том числе на двух женщин. Не проходит и минуты, как к нам присоединяется Чабан. Все на том же дари успокаивает захваченных. Малыш (его армейская специальность – сапер-фортификатор) между тем быстренько минирует помещение и два входа. Я осторожно выглядываю за окно, стараясь при этом быть незамеченным. Выстрелов не слышно, все попрятались. Лишь четыре тела лежат неподвижно. Трое моджахедов и Факельщик, гвардии капитан Романенко. Я машинально думаю, что этот грязный истоптанный двор – последнее прибежище Леонида. Тело его мы забрать не сможем… Счет один к пяти. Прости, Факельщик. Отодвигаюсь от окна и оглядываю захваченных. Лицо одного знакомо – не последний человек в штабе моджахедов. Чабан что-то быстро написал на листе бумаги, выбрал одного из пленников, велел отнести тем, кто во дворе, за укрытиями.