Побежденный. Барселона, 1714 - страница 4

– Переодевайся, – сказала она. – Да поскорее. Остальные уже в зале.

Я побежал в том направлении, которое она мне указала, и остановился, лишь оказавшись в совершенно квадратной комнате с невысоким сводом. Там не было никакой мебели, кроме пары стульев. В противоположной стене тоже виднелась дверь. И прямо возле нее стояли, ожидая, что она откроется, те самые негодяи, которые облили меня дорожной грязью.

Первый, толстый коротышка, обладал таким курносым носом, что ноздри смотрели не вниз, а вперед, как у свиньи. У второго, высокого и худющего, ноги были длинными, как у цапли, и даже одежда этого отпрыска богатой семьи не могла скрыть его нескладной фигуры. Казалось, вместо того чтобы дать ему расти постепенно, кто-то взял щипцы и вытянул его сразу. Я прозвал их про себя Хрюшатым и Долговязом.

Оба посмотрели на меня равнодушно и обратились ко мне с обычным приветствием, словно мы никогда раньше не встречались. И если рассудить, в этом не было ничего особенного. Позволь мне дать тебе добрый совет, моя дорогая орангутанша, всегда помни, что люди плохо смотрят, а видят и того хуже. Хрюшатый и Долговяз меня не узнали, потому что при нашей первой встрече моя фигура промелькнула перед их глазами слишком быстро, а теперь в этом роскошном камзоле я казался другим человеком. Долговяз заговорил со мной, не скрывая своего воинственного настроя:

– Вы еще один кандидат? Желаю вам всяческих успехов, но учтите, что я уже много лет изучаю основы инженерного дела. Здесь берут только одного ученика, и это место будет моим.

Он особенно подчеркнул слово «моим».

– Мой дорогой друг, – вмешался в разговор Хрюшатый, – ты забываешь, что я ждал этого момента столько же лет, сколько ты.

Долговяз вздохнул.

– Трудно поверить, что вот сейчас откроется эта дверь и в эту комнату войдет Вобан собственной персоной, – сказал он. – Мы увидим человека, который создал заново или перестроил триста крепостей. Триста!

– Именно так, – кивнул Хрюшатый. – И к тому же участвовал в ста пятидесяти военных операциях, более или менее значительных.

– Но и это не самое великое и прекрасное из его деяний, – заключил Долговяз. – Вобан взял осадой пятьдесят три города. А укреплениям каждого из них могла бы позавидовать Троя!

Хрюшатый пробормотал, утвердительно качая головой:

– Suprême, suprême, suprême…[4]

«Ну и вляпался же я», – подумалось мне. Приор ничего не говорил о каком-то предварительном отборе. А место-то оказалось только одно. Мыслимо ли, что этим зубрилам откажут, а возьмут меня?

Исходя из слов моих соперников о маркизе де Вобане, я представил себе исполина, покрытого шрамами и закаленного в огне тысячи сражений. Но в комнату вошел степенный человек низенького роста. По выражению его лица я решил, что он обладает весьма скверным характером. Голову его украшал дорогой парик с пробором посередине, по обе стороны которого были тщательно уложены локоны. Отвислые щеки и острые скулы выдавали почтенный возраст маркиза, но, несмотря на это, все его существо источало энергию и нетерпение. На левой щеке виднелось лиловое пятно, которое, как я узнал позже, было следом пули, задевшей Вобана во время осады Ата[5].

Мы встали по стойке смирно, выстроившись в ряд. Маркиз осмотрел нас, не говоря ни слова. Он останавливался перед каждым кандидатом всего на несколько секунд, но какие были у него глаза! О, этот взгляд человека из крепости Базош я узнал бы всегда и везде. Когда Вобан смотрел на тебя, он словно говорил: «Ты ничего не можешь от меня скрыть, я знаю твои недостатки лучше, чем ты сам», – и до некоторой степени он был прав. Впрочем, суровость была не единственной чертой характера этого человека.