Но где же огонь?..
Ада внимательнее всмотрелась в глаза тети. Огня не было. Только слезы. Слезы, что будто бы слишком долго дожидались нужного мгновения, но вот они хлынули, и каждая была драгоценнее бриллианта.
По телу Ады пробежала дрожь.
Что-то произошло…
И это что-то оказалось страшнее всего, что Ада могла себе представить.
***
Глаза у принцессы были светло-карими, точно гречишный мед, с золотыми искрами ближе к зрачку. И смотрели так потерянно, будто бы она была не принцессой, а котенком, которого без предупреждений отобрали у кошки-матери и отправили покорять большой мир.
Она не бросилась сразу же в объятия тети, как любят поступать всякие сентиментальные девицы. И Дар подумал: либо принцесса не сентиментальна, либо не такие у них с феей близкие отношения, как можно было бы подумать. Даже несмотря на то, что Ричиэлла столько лет охраняла покой Аделин.
Голос у принцессы был мягким, словно лепестки розы. Плавным и размеренным, как и положено особе королевских кровей. Принцесса говорила уверенно, не колеблясь, и при том – только вопросы.
Положение у принцессы было бедственное.
Она потерялась.
Кому, как ни Дару, знать, что это такое – теряться. Он впадает в это состояние периодически в течение всей своей жизни. Когда ты останавливаешься, смотришь вокруг – и не понимаешь: где ты, какова цель твоего пути, зачем ты вообще что-то делаешь?
Вот только, несмотря ни на что, жизнь Дара, то замедляясь, то ускоряясь, все же двигалась вперед, и он знал наверняка, что было год назад, и своими глазами видел, как уходят люди и меняется этот мир.
А Аделин, однажды уснув, вернулась спустя десять лет, когда стало другим все… кроме нее самой.
И еще она говорила про маму.
Мы ведь в первую очередь замечаем в других то, что волнует нас в себе. Вот и Дар зацепился за упоминание королевы Светославии. Ибо знал наверняка, как знали все жители близлежащих Светославии королевств – Великая цветочная королева отправилась в дорогу незадолго до того, как уснула Аделин, да так больше и не вернулась.
Аделин этого не знала.
Письма ждет… Выходит, их мамочки ушли примерно в одно время. Только вот Дар на тот момент был ещё совсем ребенком, а принцесса… принцесса была такой же, какая есть сейчас.
Ричиэлла сказала стащить для нее что-нибудь.
Если бы Дар не ел десять лет и при этом остался жить (тут уж точно без магии не обойтись), он готов был бы съесть весь этот дворец и парочку соседних. Так что принц слабо представлял себе размер этого чего-нибудь. Хотя, как часто случается, вполне может оказаться так, что выбирать ему и не придется. Может, у Летты осталась только пары яблок.
Да и что это вообще за поручение такое – стащить? Как-то совсем неблагородно. Не то чтобы Дар в благородство узнает, но обижать Летту совсем не хочется. А она наверняка обидится, когда узнает, что кто-то без разрешения шарился в её личном пространстве.
Как обиделась фея, когда узнала, что Дар самовольно вломился в комнату её племянницы.
Оказавшись на улице, Дар остановился совсем неподалеку от цветочной арки.
Он разбудил Аделин.
Ричиэлла сама сказала – никто не мог, ни один смельчак. Непонятно, многие ли пробовали, но, судя по шепоткам, окруженный розами дворец пытался отыскать едва ли не каждый принц на свете. Кто-то даже находил. И, выходит, проходил аж одно испытание.
А у Дара получилось.
Он прикоснулся к легенде, причем как прикоснулся – губами – стыдно признаваться… Без разрешения… Тот факт, что Дар не спросил разрешения у Ричиэллы, он ещё может простить самому себе. Но ведь он не поинтересовался и мнением Аделин. А вдруг это был первый поцелуй принцессы? Который он украл так безнравственно. Слабо представляется, чтобы девушка мечтала о таком первом поцелуе.
