Поцелуй сумрака - страница 14

– Кто-нибудь хочет пить? – Я постаралась придать себе вид бесхитростного человека, который точно не подслушивал их минуту назад.

Большой Том забрал у меня воду и, даже не отхлебнув, залез на повозку.

– Пора возвращаться.

Хэтти села рядом с ним на лавочке. Абель пристроился на краю высокого бортика, поджал губы и мрачно воззрился на поле.

Мне досталось не самое удобное место – на кукурузе в кузове. Мой взгляд невольно скользнул к Абелю. К моему удивлению, Хэтти повернулась и сжала его плечо.

– Мы пройдем через этот сложный период, – тихо произнесла женщина.

Я принялась вычищать грязь из-под ногтей. Достойно ли восхищения то, что, как семья, они сочувствовали Абелю, хотя он определенно неправ? Девушке, которая вынашивала его ребенка – и на которой он отказывался жениться, – потребуется такая же поддержка перед лицом неопределенного будущего. Говорят, свое дитя и горбато, да мило.

Возможно, я немного завидовала Абелю.

Разумеется, это не их вина, но людей, на которых я должна полагаться в трудную минуту, не было рядом.

Часами она шла по выбеленным снегом полям и долинам. Порывистый ветер просачивался сквозь тонкую сорочку и заплетал темно-рыжие волосы петлей на шее. Босые ноги – бледные, как у трупа, от подступающего обморожения – с треском давили хрупкую ледяную корку. Весь день она не видела ничего, кроме мерцающей белизны; не чувствовала ничего, кроме черной сокрушающей утраты.

В какой-то момент снегопад прекратился. Девушка сморгнула хрустальные снежинки с ресниц и равнодушно побрела в никуда. Опустившись на колени под небом, залитым сумеречной синевой, приготовилась уснуть и больше никогда не проснуться. Это принесло неизмеримое облегчение.

Как вдруг к ней воззвал лес. Что-то притягивало ее израненное сердце – пробирающий до глубины души зов, который привлек ее внимание к темной роще. Девушку охватила уверенность. В этом лесу ждало прекрасное забвение.

Она с усилием встала и поплелась к границе деревьев.

Голые ветви тянули скрюченные пальцы к небу, пытаясь опустить на себя ночь. Она шла будто во сне сквозь безмолвный лес, пока, наконец, не нашла то, что манило ее.

На поляне посреди чащи стоял круг из замшелых, серо-зеленых камней.

Девушка провела пальцами по холодной поверхности и взглянула в блестящее черное око посредине. Подобно теплому дыханию, ее обдало ощущением, что она все делает правильно.

Взявшись за распадающийся край, она поднялась на бортик высотой до колена. Кровь стекла по ее ноге и забрызгала камень, как возмутительное алое напоминание о том, что послало ее в бурю.

Девушка закрыла глаза, подумала о своей малышке. О нем. И шагнула в пустоту, что встретила ее с распростертыми объятиями.

После кукурузного поля остаток дня я пропахивала огород и копала картошку. «Она еле на ногах держится», – пробормотал Большой Том, когда я наконец медленно поднялась на душный чердак. Рухнув на кровать, я мимолетно забеспокоилась о Лайле, но сон быстро стер все мысли из головы.

Посреди ночи мышцы моего тела объединились, чтобы поднять бунт против несправедливых условий труда. Следующим утром на завтрак я не шла, а ползла; такой крепатуры у меня отродясь не было. Скривившись, я опустилась на табуретку и посмотрела на пустой стул Абеля.

– У Абеля семейные дела, – объяснила Хэтти и поставила передо мной сковородку со скворчащей картошкой.

Я принялась уплетать за обе щеки, не дожидаясь, пока та остынет. Судя по вкусу, картошка жарилась на жире от бекона – ингредиент, который по праву претендовал на звание лучшего в мире.