Чего они не знали – так это того, что мне здесь дипломаты нужны еще меньше, чем им. Как только я потребую иммунитета, они тут же свяжутся с Бюро по делам людей и фейри. Те тут же обратятся к послу сидхейских Дворов. Посол свяжется с Королевой Воздуха и Тьмы. Он ей сообщит, где именно я сейчас. Зная тетушку, можно не сомневаться, что она распорядится «обеспечить мою безопасность», пока не явится ее стража, чтобы доставить меня домой. Я буду сидеть, как кролик в силке, пока не придет кто-то сломать мне шею и отнести домой как трофей.
Я сидела за столиком, на котором стоял стакан с водой. Одеяло – его дали мне санитары, – висело на спинке стула. Одеяло мне дали, чтобы согреться и чтобы прикрыть разорванный перед платья. Иногда мне бывало холодно, и одеяло было очень кстати, но остальное время кровь будто закипала. Меня то кидало в дрожь озноба, то в жар и в пот – сочетание шока и Слез Бранвэйн. От этих крайностей голова разболелась до изумления. Но никто мне ничего от головы не дал, потому что меня скоро повезут в больницу. Скоро, скоро, только не сейчас пока еще.
Когда приехала полиция, я все еще тихо светилась. Гламор я наводить не смогу до тех пор, пока масло окончательно не выветрится, и потому мне было не скрыться. Первые же прибывшие меня узнали, один из них сказал: «Вы принцесса Мередит!» Ласковая ночь Калифорнии дышала вокруг, и я знала, что до Королевы Воздуха и Тьмы дойдет этот шепот, вопрос только во времени. И к этому времени мне надо уже замести следы. У меня оставалась одна ночь в запасе, максимум – две, а потом прибудет тетушкина стража. Время сидеть и отвечать на вопросы у меня пока есть. Но мне уже стало надоедать отвечать на одни и те же вопросы.
Так почему же я все еще сидела на стуле с твердой спинкой напротив детектива, которого никогда раньше не видала? Во-первых: если бы я отсюда вышла без обвинений или сославшись на дипломатический иммунитет, они бы обратились к политикам – задницу-то прикрыть надо. Во-вторых: я хотела, чтобы детектив Алвера поверил мне насчет Слез Бранвэйн и проникся, насколько серьезен вопрос о том, не осталось ли там еще такого масла. Наверное, это был дар от того сидхе, который поставил заклинание-пиявку. Может быть, один флакон – это и все, что может быть у того, кто не принадлежит к Дворам. Наилучший сценарий. Но если есть хоть малейший шанс, что люди, с помощью сидхе или без нее, сообразили, как изготовить Слезы Бранвэйн, и выбросили их на рынок, то этому надо положить конец.
Разумеется, была и иная возможность. Тот сидхе, который устроил Нортону этот фокус с изнасилованием магией, вполне мог раздать Слезы Бранвэйн и куче другого народу. Это был наиболее вероятный из двух наихудших сценариев, но я не могла сказать полиции, что какой-то сидхе был в сговоре с Алистером Нортоном. О сидхейских делах в полицию людей не заявляют – если хотят сохранить на месте все части тела.
Копы отлично чуют ложь, или, быть может, они для экономии времени полагают, что врут все. Какова бы ни была причина, детективу Алвере мой рассказ не нравился. Он сидел напротив – высокий, темноволосый, худой, – руки у него казались слишком большими для таких узких плеч. Глаза темно-карие с бахромой темных ресниц, такие, что сразу обращаешь внимание, – а может, только для меня сегодня они такие. Джереми поставил надо мной охранное заклинание, чтобы помочь мне взять Слезы под контроль. Пальцем и силой он начертил у меня на лбу руны. Ничего такого, что полиция могла бы заметить, но если сосредоточиться, они ощущались как холодный огонь. Кабы не эти чары, Богиня только знает, что бы я сегодня могла учудить. Что-нибудь весьма неприличное. Даже под рунами я ощущала присутствие в комнате каждого мужчины.
