Второй запах я просто слышу. Он не манит, не будоражит, не заставляет внутри разгораться вибрацией.
Абсолютная тишина дает согласие подняться по лестнице.
Теряюсь на распутье между четырьмя закрытыми дверями.
Что я хочу найти? Подтверждения, что блондин именно тот, в чьи глаза я всегда хотела взглянуть. А после спросить, как ему живется, зная, что он предал своего друга?!
Звук проезжающего автомобиля врывается в сознание, я уже не выбираю, дергаю ближайшую ручку двери, прилипаю к окну. Кто-то покидает территорию поселка. Больше не медлю. Осматриваю спальню — это не комната блондина, другого жильца.
Средние двери — пустующие помещения, нет мебели, личных вещей, в коробках, брошенных посередине, книги, абсолютно новые, каждая запечатана в полиэтилен.
Четвертая, дальняя дверь от лестницы … Его.
Не сразу касаюсь металлической прохлады. Кончики пальцев подрагивают, дыхание частит… и это только стены. А что будет, встреть блондина лично, вот так, почти вплотную?
Толкаю дверь внутрь и тону, в буквальном смысле задыхаюсь. Мой враг везде и всюду. В подушках, одеяле, комфортном кресле у письменного стола, вещах, небрежно сброшенных у изножья кровати. Все пропитано запахом врага!
Легкое головокружение не мешает пролезть укромные уголки, выдвижные ящики стола и полки платяного шкафа. Включаю фонарик на телефоне, перелистываю разбросанные листы бумаги, пересчитываю пальчиками страницы записной книжки, но хозяин будто знал о моем визите. Нет ничего, что могло подсказать его имя: счетов за дом, приглашений, рекламных буклетов, не говоря о документах.
Дом полностью обезличен: отсутствие фотографий, текстиля на окнах, цветов. Лишь функционал: утолять голод, восстанавливать силы, соблюдать гигиену, развлекаться просмотром телевизора.
Тихим рычанием выдаю разочарование и злость.
Мой рискованный поступок ни к чему не привел.
Пора уходить, но что-то меня задерживает, не отпускает, наполняет тяжелую душу еще большей тоской. Непрошенные слезы собираются сорваться с ресниц, а мной овладевает бессилие.
Опускаюсь на постель, нет смысла скрывать свое присутствие, каждая комната в доме сохранит мой шлейф. Ладонью разглаживаю складки покрывала, поднимая в воздух новую терпкую порцию запаха, поправляю подушку. Пальцы маниакально борются с неровностями ткани… подхватывают за угол наволочки, и мое лицо погружается в мягкость.
Резко отшвыриваю, словно в руках ядовитая змея. Что я творю?! «Дура! Идиотка!» — проклинаю себя сбегая по лестнице.
Только что застилала постель того, кого ненавижу, прижималась щекой к подушке того, кого презираю!
Не врала Вика, я двинутая на всю голову.
Не замечая никого и ничего вокруг, сбегаю.
Поглощая свежий морозный воздух, удивляюсь упорству Стаса, вибрация телефона в кармане не прекращается. На экране пять процентов зарядки, и еще один требовательный вызов.
— Ну чего тебе?! — У входа в хостел оглядываюсь по сторонам: — Стас, я очень устала.
— Приве-е-ет, — пьяно тянет.
— Здоровались.
— Яночка, только ты меня можешь спасти. — Стас старательно перекрикивает музыку. — Только ты, солнышко. Не орите, я не слышу. Ян, ты тут?
— Тут. Ты опять проигрался?
— Почему сразу о плохом? Я просто не могу попасть домой. Вика ключи утащила и свалила к кому-то на дачу. А второй комплект так и остался у тебя.
— Ты где? — подавляю скопившееся раздражение.
— В «Соколе».
— Жди.
