«Почему Анчаров?» Книга IX - страница 2

Когда я училась в университете, нас часто посылали в колхоз. Днем работа, а вечером, если холодно, либо песни под гитару в круг, либо кто-то что-то рассказывает. Я рассказывала «День за днем». Правда, один сюжет, без философских выкладок. Каждый раз, когда сериал повторяли, я получала все более мощное впечатление, мне постепенно раскрывалась его глубина. Или, может, я умнела с годами. Сама того не замечая, я менялась, подражала героям телефильма.

Когда я, окончив университет, начала работать, у меня поменялось не только настроение, но и поведение, я уже не молчала на собраниях, пыталась высказать какую-нибудь упрямую крамольную мысль. Меня поджигали мои друзья из сериала, я надеялась, что это им бы понравилось. Внутри была сжатая пружина, она при несправедливостях разжималась. «Нормальные же люди не молчат!» – оправдывала сама себя, имея в виду жителей коммунальной квартиры из сериала. Они и стали для меня примером «нормальных» людей. Если попадались на моем пути люди, которые были похожи на героев сериала, я их сразу узнавала, издалека. Если не попадались, начинала очень тосковать.

Из-за Кости Якушева я поступила в Заочный университет искусств в Москве, Армянский переулок, 13. Кажется, на сегодняшний день он не существует, а тогда, в 70-х, был. Говорилось же – надо на всякий случай уметь все. И вот мне так яростно захотелось уметь все. В общем, я училась на отделении станковой живописи и графики всего два года, но моя наставница Наталья Константиновна успела не просто приучить меня, несобранную и порывистую, к систематической работе, но еще дала почувствовать вкус и радость соприкосновения с цветом. И гораздо позже, разглядывая живописные работы Анчарова, я вспоминала сразу, как сладко держать в руке кисть и мелок сухой краски. Помню, когда рисовала глиняный кувшин и глиняный стаканчик, небрежно провела мелом там, где должны быть блики. И вдруг все ожило, засветилось. Такая радость была.

Отдельная история с песнями Анчарова.

Поскольку в сериале все поют, мне тоже петь захотелось. И я на гитаре стала учиться играть. Начала ходить в клуб еще в Ейске, потом был клуб «Откровение» в Вологде. Дети были еще маленькие, ходили за мной хвостиком… И я пыталась не только Анчарова петь, но и вологодских авторов узнала, вместе со всеми подпевала песням Митяева, Визбора, Окуджавы. Да что говорить, Цветаева тоже пришла ко мне вместе с гитарой. Это было освоение большого и близкого заранее мира.

Один раз на вечеринке спела «Мне в бокал подливали вино», на свой собственный мотив и сказала, что слова Анчарова. «Чего? – удивился один из гостей, – это тот, что Грина любит?» Я потеряла дар речи. Грина-то я любила еще до того, как Анчарова узнала. Такие совпадения каждый раз подтверждали, что мне крупно повезло: я наткнулась на что-то настоящее. И я стала другие книги Анчарова искать…

И «Теория невероятности», и «Золотой дождь» понравились мне еще больше, чем сериал. Получилось, что все мои родные люди – в его книгах и в сериале, в одном мире, а я по-прежнему одна, в другом мире. Этот разрыв меня доконал, и в 1974 году я поехала в Москву искать Анчарова. Это история уже описана благодаря писательнице Татьяне Тайгановой, но началось-то все с сериала «День за днем». Естественно, я начала писать автору длинные письма, которые упали в бездну. Письма после сериала приходили Анчарову мешками, он их даже читать не успевал. Когда я оказалась у него дома в 1974 году, я своими глазами видела эти серые мешки из почтовой бумаги. Как бы я сейчас почитала те письма! И свои, которые провалились туда, как в пропасть, и чужие. Ведь это был поворотный момент. Душа, до того блуждавшая в потемках, вылетела куда-то к свету. В 1990 году Анчарова не стало, об этом мне сказали друзья из Литературного института. Умер. И я не успела показать ему свои первые рассказы, как мы договорились при встрече, а они тогда уже были! Горе было неимоверное.