Я понимаю: что-то знакомое. Но вспомнить, что за роман пока что не могу. А девушка продолжает:
– Эта чувиха красивая была, типа, аристократка. И на нее друзья Роберта тоже запали. Но он им четко сказал: телка моя – не трогайте. А потом захотел с ней в отпуск поехать, но бабла не было. И друзья ему помогли – продали общий кадиляк.
– Что продали?
– Кадиллак. Но в книжке написано кадиляк… Поехали они в санаторий, там у них любовь… Это же двадцатый век, там все интересно!
После «продажи Кадиллака» я все понял. Но мне было интересно, чем все закончится. Я имею в виду, по версии рассказчицы.
– А еще у чувихи, ее Патриция звали, как бы папик был… Так Роберт ее приревновал и жестко забухал. Но Пат сказала, шо у нее с тем крутеликом ничего нету.
– А как называется книга и чем все кончилось?
– Как называется – не помню. А чем кончилось, пока не знаю. Но девки говорили, что эта Патриция от Роберта уйдет.
– Не уйдет она от него, – вмешался я в разговор. – Пат была очень больна, поэтому Роберт и возил ее в санаторий. Она умрет у него на руках. А книга называется «Три товарища».
– Ой, большое вам спасибо! – обрадовалась девчонка. – Теперь можно и не дочитывать!!!
Чехия. Карловы Вары. Отель. Мы с женой проходим через длинный холл, где выставлено несколько картин. Жена останавливается у одной.
– Смотри, – говорит она, – девушка, как живая.
Действительно, девушка, грустящая у окна, написана профессионально. Ну, насколько я могу об этом судить.
Тут же перед нами материализуется художник и на чистом русском заявляет:
– Это моя любимая картина! Я над ней работал полтора года. Стоит она пять тысяч евро, но вам, как истинным ценителям, отдам за четыре.
Супруга, желая как-то подбодрить живописца, говорит:
– Четыре тысячи евро? Ну, это совсем недорого. Правда, Сережа?
Я киваю с видом: подумаешь, четыре тысячи евро, для нас это просто копейки.
Художник явно веселеет и сообщает:
– Приходите завтра, я устраиваю выставку, выбор будет еще больше и еще лучше.
На следующий день в холле уже более пятидесяти картин. Размещены они строго по тематике: вначале идут обнаженные агрессивные женщины, затем одетые, но скромные, дальше – собаки, затем – кошки и закончил художник видами Карловых Вар.
– Ну как вам выставка? Что больше всего понравилось? – задает вопрос мастер.
И жена моя абсолютно честно отвечает:
– Все замечательно, но особенно нам понравился КОШАЧИЙ ПЕРИОД вашего творчества.
Мне показалось, что живописец обиделся. К такому выводу я пришел потому, что он к нам больше не подходил и за четыре тысячи евро ничего не предлагал.
Тот же отель, ресторан, шведский стол. Выбор небольшой, но всё вкусно. Удивляет, что каждый день появляется новое мясное блюдо. Кроме свинины, ягненка, индейки и курицы в понедельник предлагают отведать муфлона. Во вторник – оленя. В среду – медведя. В четверг – кенгуру. Естественно, я все это пробую. И вот что странно: вкус у всего этого какой-то очень знакомый. А когда в пятницу появилось черепашье мясо, я решил разрешить мучавшую меня загадку.
Около столика с блюдом стоял молодой официант. Молодые официанты в этом отеле, в отличие от служащих постарше, русским языком не владели – чешская молодежь жестко перешла на английский.
Но я заметил: чешский очень похож на украинский. Поэтому я подошел к парнишке и с галицким акцентом сказал:
– У кухаря добра фантазія. Просте теляче м'ясо він видає за муфлона, кенгуру та оленя…
