Я шел по улице, гонимый страхом одиночества и совершенно потерянный, а дождь лил, не прекращаясь, уже вторые сутки. Навстречу неслась пролетка, а мне было все равно, мне так хотелось умереть. Столкновение оказалось неизбежным, ведь за стеной водной стихии совершенно нельзя было что-то разглядеть. Сбив меня, экипаж остановился. Управлял коляской мистер в черном плаще и с элегантной шляпой. Так произошла наша встреча. Я никогда не забуду блестящие огоньки его зеленых глаз, в которых сокрыта великая теплота и большое горячее сердце, самая крепкая дружба и немножко одиночества. Он спрыгнул, подбежал, принялся щупать пульс, а я плакал вместе с небом, потому что снова остался бессмысленно существовать. Глупо желать смерти, прекрасно зная – у тебя от нее прививка. Раны затянулись быстро, и мужчина не заметил их, предложив подбросить меня до дома в качестве компенсации за причиненный ущерб. По дороге он ненавязчиво, но точно переживая за близкого человека, расспросил о том, почему расстроенный юноша бродит под дождем, что гложет, и будто заглянул мне в душу, сумел залечить ее. К концу нашего пути я уже рыдал на его плече, выплескивая наружу все, что накопилось, и мне стало легче. Артур протянул руку помощи, подарил надежду и научил играть на рояле. Теперь, прикасаясь к инструменту, я точно обнимаю старого доброго друга; сквозь время он останавливается в своей скрипящей пролетке с прыткой лошадкой, протягивает морщинистую, но крепкую ладонь, и снова к концу пути рыдаю на плече, рассказывая все, что меня гложет. Сейчас для таких дел есть психотерапевты, целители наших душ за большие деньги.
Проливной дождь всегда напоминает мне о друге, о том прекрасном времени, когда мы познакомились, а после не разлучились до самой его смерти. В каминной просторного теплого дома в Вашингтоне Артур впервые вручил мне нотную тетрадь и показал звуки. Через две недели мы уже играли дуэтом, а через месяц я забыл обо всех проблемах, огонек снова зажегся в моих глазах, и яркая светлая любовь поселилась в сердце – я встретил Кэтрин.
В день его похорон вся Америка пришла почтить память и проводить в последний путь этого доброго, отзывчивого, преданного делу человека, и я не знал, есть ли на свете хоть кто-то, подобный Артуру.
После смерти моего друга школой занялся предприниматель Джеймс Блэкстоун, который превратил милую душевную студию в мощную корпорацию, привлекая спонсоров и делая из волшебного замка мечты прибыльный коммерческий проект. И вряд ли кто-то вспоминал о том, что “P.I.S.” это аббревиатура от “Peterson’s Instrumental School”. Современники стали звать ее “PEACE”, то есть “МИР”. Поменялось многое с тех пор, но одного учебное заведение не утратило – оно по-прежнему искало талантливых людей, приглашало их и обучало с той лишь разницей, что 90% прибыли от всех концертов забирало себе в качестве компенсации за труды, остальное же шло на стипендию артистам, и отбор проходили далеко не все. Да, вместо маленького покосившегося здания сейчас возвышается самое громадное строение в Лос-Анджелесе, и я направлялся туда. Мой добрый друг навсегда остался в сердце и живет в нем по сей день. Я был уверен, что никогда больше на моем пути не появится человек ближе и роднее, чем он. Артур Петерсон знал мою тайну, и теперь она похоронена вместе с ним на кладбище “Forest Lawn Memorial Park”.
