– Поехали! – по-гагарински подмигнул он стоявшей у дверей дородной сестре, и та зарделась, смутившись.
На операцию я не ходил. Вид рассеченной самой нежной интимной плоти и столь искусственное ее восстановление, пусть даже во имя высоких соображений, наводит на меня депрессию. Но, как и весь коллектив центра, искренно болел за результат эксперимента.
Однако всё задалось! Дедушка, несмотря на свои годы и долгие переживания (черпая силы, видимо, из счастливых своих перспектив в ближайшем будущем), на удивление легко справился с нанесенной его организму агрессией. Неделю после выписки деда урологи важно ходили по центру, свысока поглядывая на другие службы. И было с чего. В восемьдесят три года поднять человека «на ноги» в буквальном смысле этого слова! Это дорогого стоит! «Не удалять больной орган, а лечить и вернуть к жизни!» – вот что читал я в глазах заслуженно гордых собою коллег. «Мы первые!»
Ну что ж… Я тоже гордился заслугами нашего центра. Это же все-таки родной наш центр, наши удивительные, такие талантливые люди, наш город, в котором мы все живем, наша страна, такая большая и удивительная, в которой всё это происходит и рождается.
А пациент наш пропал… Растворился, можно сказать, в череде дней. Он окунулся в удовольствия открывшихся перед ним встреч, любовных утех и побед. Жизнь для деда, видимо, закрутилась в обратную сторону.
А в центре наступили серые будни. Приемы, обходы, операции… Как ярко и как кратко освещают нашу монотонную жизнь выдающиеся и такие редкие победы. Как хочется праздника! И как редко он случается. Но жизнь идет, конвейер работает, работа продолжается… И новое возможно где-то впереди.
Не далее как вчера, повстречавшись с Аркадием Валентиновичем, я вдруг вспомнил о давнишнем нашем пациенте.
– Вот как раз! Хотел тебе рассказать… Дед-то недавно ко мне на осмотр приходил!
– Да ты что! Жив курилка! И как красавец? Небось уже узорами весь зашелся? – Я так обрадовался, будто дед этот – мой родственник.
– Дед-то в печали! Приехал, чуть не плачет.
– Что, протез сломал, что ли?
Валентиныч болезненно поморщился.
– Что же тогда ты мучаешься? Отличная работа, блестящий результат! Что еще надо, чтобы встретить старость!
– Представляешь, приехал без предупреждения.
Он как наяву снова представил последнюю встречу со стариком.
– Беда, Валентиныч! Слегла партнерша. Поначалу-то всё бегала быстро так, мелкими шажками… А потом, значить, задохласть, сникла, вся потом взялась, ну и сдалася. Пока разглядел, что к чему, а уж ей нехорошо. В больницу уложили. Инфаркт, говорят.
– Насколько помню, это уже вторая у тебя?
– Третья слегла, – сокрушенно покачал головой дед…
– Ну ты даешь, Макарыч! Протез-то вроде я тебе без мотора ставил, откуда же такая убойная сила?
Дед сокрушенно молчал.
– Ну вот что! Я тебе расписание твоих упражнений распишу. Сколько, когда, время контакта. Может, хоть это поможет спасти чью-нибудь «заблудшую душу». Ну ты и черт, Макарыч! Кто бы мог подумать!
А в уме мелькнула шальная мысль, ну так, ненароком… Что если Петю этого с тещей познакомить? Вернувшись из мечтательных размышлений, Аркадий Витальевич строго посмотрел на своего явно выздоровевшего пациента.
– Может, тебе возрастной контингент сменить? Ну, там… Помоложе девчонок того…
– Что ты! – всполохнулся дед. – Какие там! От них одна тряска. В смысле трясет очень…
– Ты чего, пробовал, что ли?
