Дед досадливо махнул рукой.
– А я душевно люблю, чтобы не спеша, и поговорить было о чем, и вспомнить чего…
«Ага, то-то они у тебя как мухи…» – зло подумал Аркадий Витальевич. Ситуация становилась тупиковой. Надо что-то делать.
– И вот что, Макарыч! – Аркадий Витальевич вздохнул решительно. – Еще одна жертва, и я снимаю с себя всякую ответственность. У меня впечатление, будто я тот доктор, что создал Франкенштейна!
– Кого? – испугался дед.
– Франкенштейна! Монстра такого страшного, понял? И кое-кто мне его очень напоминает!
– Если что, я «игрушки» этой твоей тебя лишу. Протез снимать будем. А то, боюсь, если так дальше пойдет, ты, Петя, в деревне всех кур передавишь!
Дед вздохнул.
– Да, да! Мне, знаешь, эти твои «боевые потери» ни к чему. Я и так из-за тебя спать плохо стал! В общем, так, я тебя возродил… я его… Сам понимаешь.
Аркадий Витальевич со значением смотрел на деда. Тот повернул голову и тоже посмотрел на доктора. И тут он заметил, как в глубине глаз у своего подопечного мелькнул искоркой чертик… И в голове прозвучали знаковые слова Верещагина: «Вот, что ребята. А пулемета я вам не дам!».
«Ах ты, дед! – промелькнула мысль. – Старый козел!» Он обхватил голову руками, прикрыл глаза, опустил голову, упершись локтями в колени.
«Радоваться успеху, или огорчаться последствиям деяний своих?» – вот вопрос, который задаю я себе в конце этой грустной истории. Такая вот высокая ответственность лежит на человек – враче, принимающего пациента, обследующего его, определяющего ему диагноз и с готовностью взваливающего его проблемы на свои плечи.
Интернатуру я проходил в Н-ской районной больнице. Помню всесокрушающее чувство любопытства, которое не давало мне спокойно ни отдыхать, ни вообще думать о чем бы то ни было, мало касающемся медицины. Интернатура – это обучение молодого врача после окончания института в течение года на какой-нибудь клинической базе. После сдачи экзаменов по окончании интернатуры специалист, что называется, «уходит в свободное плавание». Но вот этот последний этап обучения, когда тебя все учат, за тебя отвечают, можно даже сказать, любят, является одним из самых очаровательных периодов в жизни выпускника. Работать допускают везде, ответственности никакой, ошибиться не позволит коллективный контроль. В общем, живи и радуйся.
Вот в один из циклов «светлой» моей интернатуры я и попал в поликлинику. Отчетливо помню большие длинные коридоры этажей с множествами кабинетов, томящихся на банкетках пациентов, большие окна с рамными переплетами и ласкающуюся в стекла зелень кустов… Объединяющим признаком всех амбулаторий и поликлиник нашей полосы, несомненно, является обилие «санпросветных» листков бюллетеней и стенных газет. В свое время это считалось признаком активной общественной жизни того или иного отделения и говорило о здоровом климате в коллективе. Вот все и старались, как могли. Холл, в котором находился хирургический кабинет, буквально пестрил лубочными листами с детскими рисунками. На одном из них зеленого цвета микроб с огромной осьминожьей головой, захлебываясь от злости, душил девушку с непропорционально слабым телом и несчастным выражением лица. Судя по надписям, микроб был из отряда кишечной фауны, а несчастная забыла вымыть руки до обеда и после посещения туалета, вот вам и результат… Несмотря на старания художника, картина эта никак не вызывала жуткого страха, а даже наоборот – смешила. Выражение так называемого «лица» микроба было настолько глупым, что требовалось определенное самообладание, чтобы без взрыва истерического смеха постичь мысль, заложенную активистами в тематику «листка». Смеялись даже дети, которых силой тащили мимо листка пусть даже к стоматологу.
