– Так-то. Я ожидаю, это будет нечто феерическое. Проберет до печенок!
– Забавно, – вяло сказала Варя. – Пишут все, кто может и не может…
– О да! Причем я видела кое-какие наметки у Славика, – не смущаясь, соврала Катерина, – и знаешь, это будет поинтересней твоих экзерсисов! Бледных, вымученных…
– Вымученных, – эхом повторила Нижегородская.
– Меньше зауми, люди это не любят.
Варвара неожиданно взвилась:
– А ведь когда-то ты второй мой сценарий хвалила! И как хвалила!
Катерина утомленно приложила руку ко лбу.
– Каюсь, пережала! Добрыми намерениями, как известно… Я тебя просто подбадривала.
– А-а, вот как, ага, – закивала самой себе помощница. – Но в каждой лести – доля правды, разве нет? Разве нет?
Нижегородцева так разнервничалась, что Славику стало жаль ее. Сказано тебе: способностей ноль! Ну и утрись, бедняга, и успокойся уже. Займись общественно полезным делом или детей рожай! Жизнь-то не кончена.
Правота Славика подтверждалась, стоило лишь взглянуть вокруг: по умытой дневным дождем столице ехали и шли тысячи людей, вполне довольных собой и миром. Руки, ноги и торсы автомобилистов наполняла радость, которую дает только чуткое послушание машины и скорость. Пешеходные старушенции грелись и щурились на осеннее солнце. Деды расправляли плечи. Девушки важно несли свою ежеутренне изобретаемую красоту. Тощий дошкольник фехтовал на пластиковом мече с невидимым джедаем. У кого из них был талант? Дай бог у десятка! И разве это мешало им? Чего нет – то мешать не может. Бери с них пример, Варвара!
Жукова, помолчав, все же ответила помощнице:
– Я тебе сделаю доброе дело, Варя. Скажу грубо и честно, как солдат на исповеди. Твои писания – гуано. А твой потолок – сценарий капустника для Мухосранск-ТВ. Увы, увы.
Варя, побледнев, издала сиплое квохтание, хватая ртом воздух, да никак не в силах схватить.
– Не могу больше! – закричала она. – Ты анчар, ты меня отравила! Все соки высосала! Я не могу больше, я не могу рядом с тобой ни минуты! Слава, стой! – она стукнула по Славиному подголовнику. – Высади меня!
– Чего? – удивился Славик.
Он оглянулся на начальницу за разрешением. Та, уставившись на ассистентку изумленно и презрительно, махнула Славке рукой: «Давай».
Они неслись по Кутузовскому проспекту в потоке машин, прибавлявших ходу, пока можно, пока не начался час пробок и продвижение ползком. Славик в два приема перестроился в крайний правый ряд и затормозил.
Варя дернула дверь, выбралась на проезжую часть. Что-то грохнуло.
– Ноутбук не твой, побережней, – сказала Жукова.
Варя швырнула ноут на сиденье, хлопнула дверцей и, вместо того чтобы обойти машину и выйти на тротуар, побежала через проспект. В движении автомобилей был пробел, но все же так шастать было против правил.
– Истеричка! – крикнула ей вслед Жукова.
– Вобще отстой! – поддержал Славик. – Есть же зебра, иди на свою зебру – нет! Из-за таких, блин, все аварии!
Варя между тем остановилась на двойной сплошной, пережидая поток машин на другой стороне. Она сжимала перед грудью сумку, подергиваясь, как нервный бегун на старте, и вдруг рванула вперед.
Это было делом секунды. Только что она стояла на двойной сплошной – и вот уже превратилась в куклу, подброшенную над дорогой красным внедорожником на второй полосе. Славик, будто получивший удар под дых, окаменел с разинутым ртом. Он видел, как нечто маленькое, светло-синее описало высокую дугу и шлепнулось на тротуар на противоположной стороне проспекта, прямо под ноги шествовавшей мимо тучной старухе, которая немедленно завизжала. Ее визг слился с визгом тормозов, с криками, с истошными гудками машин.
