– Мы больше не можем ждать, – говорил молодой мужчина. – Все становится только хуже. Пятьдесят человек в Мейне! Мы сейчас говорим, а они проводят рейды в Риме.
– Но ты сказал, что мы в безопасности, – взволнованно проговорила женщина.
– Здесь мы в безопасности, – сказал он. – Отец Ре – хороший человек.
– Но надолго ли? – спросил тот, что постарше, закуривая новую сигарету.
Женщина увидела, что Пино смотрит в их сторону, дала знак мужчинам, и они замолчали. Брат Бормио принес Пино кофе, хлеб и салями. Гости ушли из столовой, и он почти не вспоминал о них весь день, который провел у огня за книгой.
Когда Миммо и остальные ребята вернулись с долгой прогулки, уже почти подошло время обеда, и Пино чувствовал себя не только отдохнувшим, но и в отличной физической форме, в какой еще никогда не был. При таких нагрузках и немалом количестве кулинарных творений брата Бормио, которые поглощал Пино, он каждый день прибавлял в весе и укреплял мышцы.
– Пино, – позвал отец Ре, когда Миммо и другие мальчики расставили тарелки и приборы на длинном столе.
Пино отложил в сторону книгу и поднялся со стула:
– Да, отец?
– После десерта зайди ко мне в часовню.
Пино пребывал в недоумении. Часовня редко использовалась для чего бы то ни было, если не считать небольшого воскресного богослужения, обычно на рассвете. Но он подавил свое любопытство, сел за стол, шутил с Миммо и другими ребятами, а потом увлек их рассказом об опасностях трудного пути на Гропперу.
– Один неверный шаг – и все кончено, – сказал он.
– Я бы смог, – хвастливо ответил Миммо.
– Начни делать приседания, отжимания и подтягивания, и ты наверняка сможешь.
Этот вызов воодушевил Миммо, и Пино не сомневался: теперь его брат станет фанатом физических упражнений.
Убрали посуду, и Миммо спросил Пино, не хочет ли он поиграть в карты. Пино отказался – его ждал в часовне отец Ре.
– А зачем? – спросил Миммо.
– Вот там и узнаю, – сказал Пино, беря шерстяную шапочку с вешалки у двери. Он надел ее и вышел в темноту.
4
Температура упала ниже точки замерзания воды. С неба светила четвертушка луны, сверкали, как фейерверк, звезды. Северный ветер в преддверии зимы покусывал Пино за щеки, пока он шел к часовне, расположенной за хвойной рощицей на краю плато.
Он нащупал ручку двери и вошел в часовню, где горели четыре свечи. Отец Ре стоял коленями на скамеечке и молился, склонив голову. Пино тихонько закрыл дверь часовни и сел. Несколько секунд спустя священник перекрестился, поднялся, опираясь на посох, подошел, прихрамывая, к Пино и сел рядом.
– Как ты думаешь, ты смог бы пройти большую часть маршрута до Валь-ди-Леи в темноте? – спросил отец Ре. – Только при свете луны?
Пино подумал и сказал:
– Не по амфитеатру, но до него, пожалуй, смог бы.
– И сколько на это потребуется времени?
– Может быть, лишний час. А что?
Отец Ре глубоко вздохнул и сказал:
– Я молился о том, чтобы получить ответ на этот вопрос, Пино. Как бы я хотел, чтобы ты оставался в неведении, чтобы не возникало осложнений, чтобы ты сосредоточился на своих занятиях, и ничего более. Но Господь не делает жизнь простой. Мы не можем молчать. Мы не можем бездействовать.
Пино пребывал в недоумении.
– Я не понимаю, отец.
– Три человека, которых ты видел за обедом сегодня. Ты говорил с ними?
– Нет, – ответил Пино. – Только слышал, как они говорили что-то о Мейне.
Отец Ре помрачнел, на его лице появилось скорбное выражение.
