То, что они увидели через минуту, заставило их сердца биться быстрее. По равнине шла группа, человек десять, не меньше, растянувшись цепью. Каждый был в лохмотьях, но заметны были и грубые металлические накладки на плечах и груди – не то доспехи, не то самоделы из автомобильных деталей. У одного на шлеме торчал обломок антенны. Кое-кто нёс оружие – неказистые обрезы, топоры, длиной с руку металлические дубинки. Приглядевшись, мальчишка разглядел за их спинами лохматые фигуры, похожие на огромных псин или гибридных зверей, которые, принюхиваясь, прижимались к земле. Твари казались худыми, с видимыми ребрами, голодными.
На флаге, который тащил последний в колонне, был нарисован череп, пробитый кинжалом, из черепа торчали птицы, клюющие плоть. Никаких сомнений – это банда «стервятников». Они двигались плавно, без спешки, словно охотники на кровавом промысле. Но что-то в их расположении показывало: они не просто слоняются, они идут с определённой целью. Говорили, что их главарь умеет выискивать жертвы на многие мили вокруг, будто у него чутьё хищника. Ходили и слухи, что этот главарь совсем не человек, но никто не имел доказательств.
Старик Грант провёл рукой над правой бровью и тихо выругался, понимая, что без боя не пройти. Но и вступать в стычку, имея всего шесть стволов, было чистым безумием. Они переждали минут, быть может, двадцать, пока «стервятники» не скрылись за пригорком на востоке, и лишь тогда стали потихоньку отползать в обратную сторону.
– Похоже, наш курс придётся менять, – сказал Проводник угрюмо. – Их слишком много, они идут туда же.
– Может, они тоже держат путь к Гранитным Обрывам, – предположил один из мужчин.
Проводник сжал челюсти. Если «стервятники» вздумали всерьёз занять эту территорию, значит, там и правда есть ресурсы. А значит, и шансы выжить в случае успеха. Но и встретиться с ними лоб в лоб – верная смерть.
– Обойдем, – постановил он. – Возможно, найдём тропу, которая даст нам преимущество. Если у них впереди главарь, наверняка они идут по прямому пути, не подозревая, что кто-то может двигаться параллельно.
Так или иначе, выбора не было. Они двинулись окольным путём, стараясь держаться складок рельефа, спрятанных от чужих глаз. Идти пришлось долго: по песчано-пластиковым барханам, через щёлкающие зоны радиоактивного заражения, где каждый шаг грозил костями впоследствии. При этом все они шли в некотором безмолвном оцепенении, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.
Мальчишка, плетясь позади, чувствовал, как ноги у него свинцовеют, а во рту будто жжёт кипяток. Он пытался думать о чём-то хорошем, но не мог вспомнить ничего, кроме обрывков собственных детских фантазий: никогда он не видел зелёных лугов, не видел чистой воды в реках, лишь смутно представлял их по рассказам. При одном упоминании о реке в его голове вспыхивала картинка – бескрайняя сияющая гладь, где отражается небо, и трава колышется вдоль берега. Но эти мечты были больше похожи на сказку.
К вечеру они наткнулись на извилистый каньон, прорезавший равнину. Глубоко внизу мерцали размытые тени, и оттуда тянуло смрадом мёртвых вод или стоячих луж. Им пришлось спуститься по крутому склону, рискуя сорваться вниз. Мальчишка с трудом удерживался, хватаясь за острые камни и куски арматуры, торчащие из осыпающихся стен каньона. Пару раз земля уходила из-под ног, и тогда кто-то из мужчин хватал его за воротник, спасая от падения. В глубине каньона казалось чуть меньше ветра, зато тьма сгущалась туда быстрее.
