– Смеёшься?
Вэйдалл перехватил в отражении в зеркале взгляд Галена, поднял выразительно брови.
Было время, когда вполне хватало простой проверки, что девушка и впрямь бедная родственница или сирота, что за очередной необременительной игрушкой на несколько ночей не стоит влиятельный покровитель, семья, род. Что девушка действительно человек без лишних примесей в крови и нежелательной принадлежности к другому виду.
Только прошло то время.
– Проверил, – ответил Гален неохотно.
– Никаких подозрительных запахов?
– Она уже месяц у меня перед глазами. Думаешь, если бы она оказалась одной из этих, я бы не заметил?
– Кстати, с тебя отчёт, – сменил тему Вэйдалл.
– Какой ещё отчёт?
– О результатах твоей деятельности в Тирсе. Надеюсь, за отбором девиц ты не забыл, что твоё присутствие здесь… не санкционировано, скажем так? Я и Марк не можем прикрывать тебя вечно, а старшим нужно хоть какое-то подтверждение, что ты сюда приехал не просто так.
– Дирг с ними. Будет время – черкану пару строк.
– Завтра, – возразил Вэйдалл спокойно и повернулся к собрату. – И желательно полноценный отчёт, а не твоя обычная отписка.
– И что ты предлагаешь им написать? – поморщился Гален. – Катитесь в царство теней вместе со своими идиотскими правилами и приказами? Надоели по самые…
– Не так радикально. Смягчи формулировку и добавь пафоса пополам с трагизмом, дескать, всё ради братства и наших светлых идеалов. Бар в твоём распоряжении. Хотя зачем я это говорю, ты же всё равно никогда не спрашиваешь разрешения.
– У нас всё общее, забыл?
На пороге спальни появился запыхавшийся Берис. Вэйдалл кивнул пожилому дворецкому и вышёл из комнаты.
* * *
– Ари, ты дочитала «Развратную леди»? И как тебе?
Смущённое глупое хихиканье ответом.
– Я слышала, что уже появился первый тираж «Игрушки». Вот бы достать хотя бы один экземпляр!
Я подняла глаза под потолок танцевального зала, высокий, белый, с двумя позолоченными люстрами, стеклянные подвески которых призваны изображать хрусталь. За окнами с коричневыми портьерами светило солнце, в большом зеркале, занимающем всю стену, отражались сбившиеся в стайки ученицы, коротающие время в ожидании учительницы танцев.
– Беа, а правда, что героиня «Игрушки» сразу с двоими?
– Ой, в «Леди» их штук пять было!
– Там по очереди всё-таки. А в «Игрушке», я слышала, их двое… одновременно! – последнее слово произнесено срывающимся трагическим шепотом.
Два мужика – это серьёзно.
– Я тоже что-то такое слышала, – поддержала Беатрис и обернулась вдруг ко мне: – Ева, по-твоему, это возможно?
– Что именно?
– Чтобы одна девушка и сразу с двоими делала… ну, всякие вещи?
– Сексом занималась? – уточнила я сугубо из мелочной вредности. Знаю, что благонравной девице из хорошей семьи не пристало произносить вслух страшное слово «секс».
И иже с ним.
Кларисс и Ариана ожидаемо залились румянцем, Беатрис огляделась, убеждаясь, что остальные девушки нас не слышали, и шагнула ко мне.
– Тише ты, – шикнула недовольно. – Обязательно повторять такое вслух?
– А что? – изобразила я искреннее почти недоумение. – Я же не ругаюсь.
– Ещё чего не хватало, – закатила карие глаза Беатрис и продолжила с жарким энтузиазмом: – В новелле «Игрушка» леди Тьмы речь пойдёт о невинной девушке, угодившей в сети двух порочных братьев. Они будут…
– Да знаю, знаю, – перебила я. – Они её склонят к интиму, будут практически всю новеллу иметь в разных позах и во все места, и по одному, и по двое, и, возможно, даже по трое, если наберётся нужное количество желающих, а бедняжка погрузится в пучину физического наслаждения и моральных терзаний, где и станет барахтаться в ожидании, когда автор ниспошлёт ей благородного рыцаря-освободителя, или несчастный случай для совратителей, или план коварной мести. Впрочем, последнее маловероятно, потому как героини в этих новеллах непременно бедные, несчастные, в трудном положении и единственное, что им остаётся – раздвигать ноги по первой команде.
