Под мраморным небом - страница 23

– Мы уже не дети, Дара. И должны вести себя соответственно.

– Ты хочешь казаться взрослой не по годам.

– Возможно, – в сердцах сказала я, внезапно рассердившись на брата за то, что он упорно не желает видеть дальше своего носа. – Но ведь нашему прадеду было всего тринадцать лет, когда он унаследовал трон. Ты думаешь, он тогда притворялся взрослым? Или ты будешь притворяться взрослым, если отец умрет?.. – Отчасти мое раздражение было вызвано тем, что Дара, я знала, был прав. Я и впрямь была еще слишком юна, чтобы вести подобные разговоры. С другой стороны, мама возлагала на меня большие надежды. Не зря же она весь последний год учила меня разбираться в хитросплетениях придворных интриг. Я не могла ее подвести. И не хотела, чтобы Дара недооценивал Аурангзеба. – Ты столько всего знаешь о философии и богах и абсолютно слеп в том, что касается твоей собственной крови. Тебе известно, сколько войн велось за обладание троном, сколько раз братья убивали братьев?

– Несколько войн. Погибло, кажется, десять братьев.

– Так неужели тебе так трудно поверить в то, что Аурангзеб может причинить тебе зло, дабы занять место отца?

Дара надолго замолчал. Исмаил за это время успел дочистить мраморную дорожку. Я видела, что мой брат испытывает замешательство, так как он часто поднимал глаза к небу, словно ждал наития свыше.

– Я по-прежнему сомневаюсь в том, что ты верно истолковала происшествие на реке, – наконец ответил он. – Но если ты права и Аурангзеб мечтает о троне, что мне делать?

Я попыталась представить себя в роли доверенного советника брата. Что бы мама сказала отцу, если б у него был брат-соперник?

– Делай то, что делает он. Начни заводить друзей, союзников. Меньше времени проводи за чтением книг о религии, чаще бывай с отцом. Пусть вельможи видят с ним тебя, а не только маму и меня.

Дара снял тюрбан и провел рукой по своим черным как смоль волосам.

– Даже если у него нет ко мне добрых чувств, я никогда не смог бы вступить в борьбу против него, – со вздохом сказал он. – Даже думать об этом не хочу.

На лице его отразилась внутренняя боль. У меня от жалости защемило сердце. Я знала, что он пытался наладить отношения с Аурангзебом, но все его попытки, как и мои собственные, встречались враждебно. Как так может быть, спрашивала я Аллаха, что мы любим брата всей душой, а он все равно от нас отдаляется? Что я делаю не так?

Вновь сестра Дары взяла его за руку, а не его новоявленный советник.

– Поверь мне, я предпочла бы лежать в гареме и сплетничать со своими подружками, чем вести с тобой этот разговор. Но мы не такие, как наши друзья. Ты – будущий император, а я... – я запнулась, не зная, как определить свою роль, – а я – твоя сестра. Я тоже не хочу бороться с Аурангзебом. Но он меня страшит. И тебя, думаю, он тоже пугает.

Дара едва заметно кивнул, но ничего не сказал. И тогда я поняла, что ему претят подобные мысли, так как по натуре он слишком порядочный человек, и что мне придется его защищать. Но как я, девушка, которой едва исполнилось пятнадцать лет, могу защитить одного брата от другого? А себя как защитить?

Вскоре судьба показала мне, как трудно защищать кого-то, тем более себя саму: когда мне исполнилось шестнадцать, меня выдали замуж. Свадьбу сыграли во время Навруза, перед периодом засухи. Я вышла замуж за человека, которого буду презирать.

Период засухи в Агре – это время, когда сама земля умирает. Трава чахнет и желтеет от зноя и отсутствия дождей, стада скота целыми днями лежат неподвижно. Но перед наступлением тяжелого лета в Агре, слава Аллаху, на короткое время устанавливается весенняя погода. Эту передышку мы празднуем как персидский Новый год.