– Лови, – крикнул, стоявший ближе всех Андрей, и кинул спички в сторону Совина.
Расстояние между ними было не большое, но порыв ветра, не позволил спичкам лететь точно. Петрович, падая в снег, всё-таки поймал коробок. Все, кто это видел, засмеялись.
– Ты, что, Митрофан Петрович, так кинулся, никак грибы нашёл? Вроде, уже поздно – снег выпал, – смеясь, шутил Рукосуев-старший.
– Нет, это так на него самогонка подействовала. Ходит, падает на ровном месте. Напился, так веди себя тихо, – подлил масла в огнь, не переставая смеяться, Иван.
– Я спички ловил, – оправдывался, вставая и отряхиваясь от снега, Петрович.
Он смеялся вместе со всеми. Отряхнув тулуп, Совин принялся разводить костёр. Тут большого ума не надо, от спички загорелась солома, и огонь начал поглощать сучья. Послышался треск горящих дров, значит, костёр, уже не погаснет. С чувством выполненного долга, Митрофан сел на брёвнышко, которое принесли Иван с Андреем. Пётр и Степан, покормив лошадей, тоже присоединились к нему. Они принесли из саней самогон и еду. Учитель с охапкой хвороста, которую он положил около костра, тоже сел. Последними подошли Шапкин и Рукосуев-старший. Андрей погрел руки над огнём, и спросил Ивана:
– Сколько по времени, будем в Енисейске?
– Я, думаю, управимся за один день, – ответил Иван, нарезая хлеб и лук.
– А клетки для скотины, где брать будем? – задал вопрос Пётр, обращаясь к Ивану.
– На месте купим. Нам деньги не нужны, – с этими словами Шапкин налил в рюмку самогон.
– В детстве, мы на костре жарили сало. Оно нанизывалось на ветку и держалось над огнём. Сало становилось тёмным, с него капал горячий жир. Поджаренное, оно ложилось на хлеб, и уплеталось нами, в большом количестве, – обращаясь, в основном к Степану, рассказывал Совин.
– Хватит, Митрофан Петрович, говорить, лучше возьми – выпей, – протянул рюмку Шапкин.
Совин взял рюмку, выпил и потянулся к свёртку с едой. Самогон пили все, кроме Степана. Последним был Иван. Он выпил, занюхал хлебом и прожёвывая мясо, спросил у учителя:
– Ну, ладно мы, а ты-то зачем с нами в тайгу едешь? Твоя профессия при любой власти нужна.
– Почему-то, мне не хочется жить с такой властью. Я на них насмотрелся – что на «белых», что на «красных». Лучше, я в тайге буду жить, детишек ваших обучать, может от меня, ещё какая польза будет, – жуя, ответил Дрозд.
– Эта война, никого равнодушным не оставила, – наливая содержимое бутылки, сделал заключение Шапкин.
– Все бегут от такой власти. Вон, в соседнем селе, куда-то подевались шесть семей, – вмешался в разговор, Пётр Лукич.
– А ты, откуда знаешь? – поинтересовался старший брат, крутя ветку с салом над огнём.
– Я, давеча, туда за пшеницей ездил, а на обратном пути зашёл в Лавку. Разговорились с лавочником, он мне и рассказал об этом.
– Ты, случайно не сказал о наших планах? – спросил Иван.
– Как ты говорил, Иван Фёдорович, молчать об этом, я и не рассказал, – заверил Ивана Рукосуев-младший.
– Молодец! – похвалил его Шапкин, насаживая сало на ветку.
Совин, что-то рассказывал Степану, Рукосуевы и Иван Фёдорович, жарили на огне сало, учитель сидел на бревне и думал о своём. Если бы не война, то казалось, что идёт мирная жизнь.
– Ну, ладно. Мы наелись, лошади поели, пора и в путь, – вставая со своего места, обратился ко всем Шапкин.
Пётр и Степан стали собирать в сумки еду, Петрович начал засыпать снегом костёр, а остальные пошли к саням. Вскоре, все уселись по своим местам и двинулись в город.
