– Согласен, – ответил Андрей.
– Рукосуев-младший, Недогляд, Орлов и Смирнов. Что же это получается? Тоже пять семей. Я же считал! – недоумевал Шапкин.
– И на старуху бывает проруха, – отозвался Рукосуев, и продолжил: – С кем не бывает? С каждым может произойти такой просчёт. Ты, Иван Фёдорович, знаешь, что мне не трудно. Одной семьёй больше, одной меньше. Не сомневайся, я справлюсь, – заверил он.
– Это, всё понятно, но как я мог просчитаться? – всё ещё удивлялся Иван. – Ладно, будет у вас по пять семей, – он отдал Рукосуеву бумагу с фамилиями.
– Ты, Дмитрий Матвеевич, запомнишь, или тоже записать? – спросил Шапкин у Барсукова.
– Не надо записывать, я их так знаю, – ответил Дмитрий.
– Вопросы есть? – поинтересовался у обоих Иван.
– Пока, нет, – ответил Андрей.
– Если нет, тогда встретимся через две недели, в субботу, – сказал Шапкин.
Втроём они вышли на крыльцо.
– Кстати, мужики, у меня есть папиросы. Будете, курить? – спросил у Рукосуева и Барсукова Иван.
– Сам предложил, а мы не откажемся, – смеясь, и глядя на Андрея, Дмитрий взял две папиросы, для себя и Рукосуева.
– Закуривайте, – и глядя на небо, Шапкин продолжил. – Вызвездило то как. Не иначе мороз будет.
– Да, наверное, – глядя на небо, предположил Андрей.
– В такую погоду хорошо охотиться. Зверьё по своей тропе бегает, только стреляй и стреляй, – промолвил Дмитрий Матвеевич.
Они, ещё постояли, перекинулись парой фраз, докурили, и попрощавшись разошлись по домам.
Иван находился в Лавке, и обслуживал редких посетителей. Дарья крутилась здесь же. Она смахивала пыль, подметала, мыла пол. В Лавку зашёл Бакланов, живший на соседней улице, рядом с Шапкиным. Он молча поприветствовал Ивана Фёдоровича, и стал смотреть на полки, выбирая товар.
– А, ты, Иван Фёдорович, знаешь, что в посёлке колчаковцы? – не глядя на Шапкина, и рассматривая товары, спросил он.
– От тебя первого слышу. Не знал. Кончилось, значит, безвластие, – ответил Иван, глядя на Бакланова.
– Скорее всего, «белые» тут не на долго. Придут «красные» и погонят их до Красноярска, – всё так же, не глядя на Шапкина, рассуждал Бакланов.
– Почему, ты думаешь, что погонят до Красноярска? – спросил Иван.
– В Красноярске «железка», по ней лучше всего удирать за границу, – Бакланов повернулся лицом к Ивану.
– Это твои домыслы, Павел Николаич. Не известно кто куда, и кто от кого побежит, – сказал Шапкин с безразличием.
– На дворе конец девятнадцатого года. Эта, междоусобная война, не может длиться вечно. На фронтах, в основном, «красные» теснят «белых». Вот и считай, кто придёт к власти, – Павел Николаич, опять повернулся к полкам с товаром.
– Ты так говоришь, потому, что хочешь чтобы к власти пришли «красные»? – спросил Иван.
– Мне без разницы, кто придёт к власти, – Бакланов посмотрел на Шапкина. – Дай мне, вот этих конфеток, – он указал пальцем на полку.
Иван молча подал коробку с конфетами, взял деньги, и в упор уставился на Бакланова.
– Я просто тебе сказал, чтобы ты знал, что безвластие кончилось, – подмигнул Павел Николаевич, и вышел на улицу.
«Человек поделился со мной информацией, а я, тут же считаю, что этому человеку выгодно так говорить». – подумал Шапкин, глядя на место, где только что стоял Бакланов.
Через несколько минут, вошли военные. Все они были в погонах, показывая тем самым, свою принадлежность к белогвардейцам. Это был сброд. Здесь были и пехотные офицеры, и их рядовые, и казаки, и казачьи офицеры, и просто одетые по «гражданке» люди с оружием.
