– Отдыхай, мелюзга! – презрительно бросил мальчишка, насупив широкие брови.
Высыпав корзину в ларь, заполненный льдом, он вразвалочку пошел обратно, чтобы отдать ее юнге, насмешливо наблюдающему за ними.
Крис перегородила дорогу обидчику, внутренне приготовившись к драке.
– Так нечестно! – Как она ни старалась, в голосе все равно послышались слезы. – Я же первый прибежал.
– Какая разница! – Мальчишка отодвинул Крис в сторону, умудрившись при этом не выпустить из рук корзину. – Первый – не первый. В твоем цыплячьем теле все равно нет столько сил.
Сплюнув на пристань, он скривился. Нахмурил лоб и выжидающе уставился на Крис, которая вновь преградила дорогу. Темные, глубоко посаженные глаза так и пронзали насквозь, широкие брови съехали к переносице, словно показывая, насколько серьезен их обладатель. Прошла минута, другая, и Крис протяжно вздохнула, глотая злые слезы. Большие кулаки мальчишки, хмурое лицо со строго поджатыми губами да внушительная спина, обтянутая стеганной курткой, которая трещала по швам от бугрившихся мышц, не давали ни малейшего шанса одержать верх, и девочка отступила.
Отойдя в сторону, она окинула тоскливым взглядом пристань. Возле каждой пришвартовавшейся лодки по дощатым сходням туда-сюда сновали мальчишки, торопясь заработать медяки.
Мысленно посчитав лодки, Крис тяжело вздохнула. Их снова меньше, и уже на целых три по сравнению со вчерашним днем. Ледяное море, исправно кормившее жителей в годы правления Альвисса, теперь медленно беднело вместе со страной. Крис загрустила, вспомнив о временах, когда на пристани было людно и шумно. Тяжело груженные рыбацкие баркасы кое‑как находили место для швартовки, потому что вдоль берега стояло множество торговых кораблей. Но сейчас здесь царила тишина, прерываемая лишь усталыми голосами рыбаков да торговок, зазывающих покупателей. Большие суда забыли дорогу к Ходвилю. Крис даже не могла вспомнить, когда в последний раз видела настоящий торговый корабль. Теперь местным жителям нечего предложить торговцам – рыбы, мяса и шерсти, которыми раньше славилась их страна, стало так мало, что не хватало самим. Из-за плохих уловов местные рыбаки бросали лодки, пристань пустела и ветшала с каждым днем.
В этом году стало так тяжело, что Крис не знала, где будет брать деньги на еду. Воровать, как это делали бойкие мальчишки, слоняющиеся по прибрежному и городскому рынкам, она так и не научилась. Лишь один раз, когда невыносимый голод толкнул на кражу, она отважилась пойти в верхний город, где утянула булочку у молочницы. И то, потому что узнала от мальчишек, что та торговка на одну половину слепая, на вторую глухая, у нее смог бы украсть и младенец. Булочку Крис проглотила в мгновение ока, не успев почувствовать ее вкус, а вот совесть мучила еще несколько недель.
При мыслях о еде желудок заурчал. Крис подошла к большому чану с пресной водой. Бросив последний медный вольден мальчишке-водоносу, с жадностью выпила две полные кружки воды, не обращая внимания на то, что зубы немедленно заныли от льдинок, позвякивающих о железные борта. Наполнив желудок ледяной водой, из-за чего тот удивленно замолчал, Крис побрела в начало пристани. А вдруг где‑нибудь завалялась хоть мелкая рыбешка, случайно выпавшая из корзины. Ее можно будет поджарить и съесть. Или запечь в углях. Желудок вновь взбунтовался, словно и не было никакой воды, а про утреннее яблоко он уже давно и думать позабыл. Чувствуя, как к горлу снова подступают непрошеные слезы, Крис шмыгнула, утерла нос грязным рукавом и, поминутно оглядываясь, проверяя, не видит ли кто, осторожно пробралась на борт одного из баркасов. Трясясь от страха быть пойманной, она спустилась в трюм и начала обшаривать пол в поисках забытой рыбы. Внутри уже не урчало, а болезненно сжималось, заставляя Крис ежесекундно хвататься рукой за живот.
