И он разделывался с чудовищами, не зная пощады. Проваливаясь в очередной кошмар, выглядел возбужденным, но просыпался выжатым до нитки. Он понимал: нельзя позволить монстрам разгуливать по городу. Их могут увидеть дети… или старики.
Охота выматывала физически и эмоционально, каждая победа отнимала частичку души. Человеческая сущность Миши разрывалась на куски.
(на двенадцать)
Так неужели, когда отсчет закончится, он станет подобен тем тварям? А кто-то другой станет выслеживать его самого? Тот, кто еще ни о чем не подозревает, как и сам Миша несколькими днями ранее. Все это казалось слишком сложным, и у Миши сильно разболелась голова. Он откинулся на подушку, тяжело задышал. По его лицу пробежала уховертка. Скользнула по переносице, устремилась к подбородку. Мощным ударом кулака Миша превратил насекомое в кисель, при этом сломав себе нос и выбив нижний зуб. Яркая вспышка пронзила сознание, хлынула кровь, но мужчина смеялся, и в горле у него клокотала алая жидкость, что вытекала из тела и втекала обратно. Мир окрасился в красное, а цифра «три» сменилась на «два», потому что одновременно с уховерткой в гараже собственного дома скончался мужчина с густой рыжей бородой. Виктор. Он задохнулся выхлопными газами своей старенькой «жучки». Ушел мирно, с улыбкой на лице, запрокинув руки за голову.
Ему обещали, что он встретится с женой. Голос из магнитолы, настроенной на неизвестной частоте, не мог лгать. Это был друг, желающий помочь. Он ответил на мучавшие Виктора вопросы, рассказал о прекрасном царстве, где сейчас пребывает в покое и умиротворении его Тамара, а напоследок включил песню, под которую несчастный вдовец и его почившая супруга познакомились.
Дождь крупными каплями барабанил по металлической кровле, отстукивая в такт льющейся из колонок композиции. Ветер бился в ржавые ворота.
Виктор не хотел, чтобы песня заканчивалась, но голос по ту сторону эфира был неумолим.
– В таком случае тебе необходимо запустить двигатель, – сказал он бархатным голосом. – Энергии не хватает. У тебя старый аккумулятор.
Без лишних слов Виктор провернул ключ зажигания и завел мотор.
– Хорошо, – мягко проговорил голос, и в своем воображении Виктор увидел добрую улыбку незнакомца, – послушай еще.
ещеее… ещеее…
А на утро Миша выговаривал цифру «один». Он выглядел ужасно и чувствовал себя соответствующе. Кожу его лица стянула корка запекшейся крови, нос не дышал, а любая попытка высморкаться причиняла боль. Он полулежал на мокром и грязном матраце, подложив подушку под бок. Пытался выглянуть в окно. Но кроме верхушек деревьев и темного-свинцового неба ничего не видел. Сил практически не осталось. Последние несколько дней прошли как в тумане. Охота на мерзких тварей сменялась страхом и душевными стенаниями по возвращению. Отдых не приносил облегчения и покоя.
Раньше к Мише приходили гости, приносили еду. Интересовались его самочувствием. Жизнь текла своим чередом. Но затем посещения прекратились. Он не помнил, когда в последний раз открывалась дверь, что была врезана в стену аккурат напротив окна. Все изменилось. Но почему? Быть может, Миша слишком медленно расправлялся с тварями, и те плодились, как обезумевшие кролики. И из-за них перестали приходить гости?
Остался последний шанс, и цифра «один» говорила об этом более чем красноречиво.
Скрипя зубами, Миша сел на кровати, размял мышцы рук. Нагнулся, чтобы помассировать колени. Суставы атрофировались и сгибались с противными щелчками.
