– Через неделю, – ответил Мехмет.
– Так скоро и так далеко! Говорят, что там совсем другие нравы.
Элиф слегка замялась, а потом решительно выдохнула:
– И девушки красивые!
– Да, нравы другие и девушки, пожалуй, недурны. Но когда в сердце живут синие глаза, которые однажды увидел под платаном, то для других красавиц в нём нет места.
Элиф залилась краской и собиралась ещё что-то спросить, но в этот момент мать позвала их пить кофе. Все чинно сидели за столом, и было совсем не до шуток. Мехмет, сделав пару глотков ароматного напитка, поставил чашечку на стол и, поблагодарив хозяйку за гостеприимство, засобирался по делам.
– Зейнеп, а тебе кто-нибудь нравится? – спросила Элиф у сестры перед тем, как они легли спать.
Сестра удивлённо приподняла брови.
– Ну, в смысле, тебе из мужчин кто-нибудь нравится?
– Странный вопрос, сестрёнка, ты что, влюбилась? – рассмеялась Зейнеп.
Зейнеп и Элиф, две родные сестры, внешне были очень разными, словно день и ночь. Зейнеп – смуглая брюнетка, крутобёдрая и пышногрудая, с тонкой талией и тонкими щиколотками.
«Вся в родню отца», – говорили о Зейнеп родители.
А Элиф унаследовала от бабки (матери Небахат) синеву глаз да белизну кожи. Женственность только начала прорисовывать своей кистью овалы на её фигуре, робко прикасаясь к угловатым формам, выравнивая их в мягкий и такой притягательный изгиб.
А вот характер у сестёр во многом был похож: обе они были настойчивы и непреклонны. Касалось ли дело родительского внимания или же игрушки, которой каждая из них желала обладать первой, и ни та, ни другая не собиралась уступить.
– Всегда ты вопросом на вопрос отвечаешь, Зейнеп! Не стоило у тебя и спрашивать. Толку никакого!
– А какая тебе от этого будет польза, если ты узнаешь, нравится мне кто-нибудь или нет? Если бы я хотела рассказать тебе об этом, то давно бы это сделала! – Зейнеп с насмешкой посмотрела на Элиф. – А ты даже и не мечтай влюбиться первой! Пока я замуж не выйду, тебе не стоит и думать о парне! Хотя, помечтать, конечно, ты можешь: что тебе остаётся…
– Знаешь, а ты со своими замашками принцессы, вряд ли когда-нибудь найдёшь себе достойного! Так что уповай только на отца – пускай он отыщет тебе жениха! – с обидой выкрикнула Элиф сестре.
– Хватит шуметь! – в комнату девочек заглянул Юсуф. – Спать мешаете. Мне в школу рано вставать. Сейчас отцу скажу – он быстро вас утихомирит.
– Ну, вот ещё один отцом пугает! – рассмеялась Зейнеп.
– А ты смейся, сестрёнка, пока отец не пришёл! Смейся, смейся, потом не до смеха будет! – угрожающе завершил свою речь Юсуф и вышел из комнаты девушек.
После язвительных словесных перепалок и непустой угрозы Юсуфа: когда последнему не удавалось призвать сестёр к порядку, тогда он прибегал к поддержке отца – желание откровенничать ушло само по себе. И сёстры, обиженно отвернувшись друг от друга, сделали вид, что заснули.
Утром Элиф проснулась в плохом настроении. А когда настроения нет, всё перестаёт складываться: чай не так заварен, как надо, маслины – слишком горькие, сыр – малосолёный.
Зейнеп за завтраком посматривала на сестру с усмешкой, мать – с тревогой, отец же был слишком занят мыслями о работе и не замечал капризов Элиф. Юсуф к завтраку всегда выходил последним, насколько возможно он оттягивал время подъёма с постели.
Отец быстро позавтракал и на этот раз взял с собой в магазин Зейнеп, чтобы та присмотрелась к его работе. Зейнеп быстро собралась и, не допив чай, последовала за отцом. Помогать матери по дому осталась Элиф. Юсуф ел горячий симит и запивал его чаем, с ногами устроившись в кресле. Он ещё не переоделся к завтраку, сидел в пижаме и зевал во весь рот.
