Древняя крепостная стена тоже пострадала от бомбардировки. Она чёрной полосой отделяла Старый город от новых построек вдоль реки. Из разговора с Чаном Владимиров узнал, что в Яньани почти не осталось коренного населения. Город в основном заселяли, как выразился Чан, пришлые люди. В Яньани был один большой рынок под названием Синьшичан и множество маленьких лавок и закусочных.
Скоро из дома появился и Алеев.
– Подышать свежим воздухом вышел, Пётр Парфёнович? – спросил он.
– Да, Борис Васильевич. Какой резкий перепад температуры! – продолжил Владимиров, вглядываясь в дымку, сползающую с гор в долину. – Днём дышать нечем, а ночью хоть ватник одевай.
– Яньань спасает ещё Циньлинский хребет, – пояснил Алеев. – поэтому здесь сносная температура…
– Борис Васильевич, – мягко прервал Алеева Владимиров, – а сколько в городе населения?
– Тысяч сорок, – ответил тот. – Но это приблизительно. Навряд ли кто здесь проводил перепись населения. А вот в провинции Шаньси до войны жило больше девяти миллионов человек. Эта провинция в Китае считается центром их древней цивилизации…
В это время со стороны летней кухне показался старик Чан. Поравнявшись с Владимировым и Алеевым, он попрощался и пожелал спокойной ночи.
– А где ваш помощник? – спросил Владимиров.
– Повара я домой отпустил. У него пятеро детей. Надо и о них заботиться, – ответил старик Чан. – Ребята здесь останутся дежурить, чтобы больше никто не заходил сюда.
– Хорошо, Чан, – согласился Владимиров. И вдруг поймал себя на мысли, что он не просил Чана оставлять охрану и не говорил ему о ночном госте.
– Интересно выходит… – задумчиво проговорил Владимиров, когда Чан вышел за ворота.
– Ты о чём, Пётр Парфёнович? – спросил Алеев.
– Одно дело надо проверить, – ответил тот.
Алеев усмехнулся.
– Если ты имеешь в виду сторожей, оставленных Чаном, можешь не сомневаться: все они, и Чан в том числе, люди Кан Шэна. На сто процентов, – уверенно добавил он.
5
Четырнадцатого мая Владимиров отправил в Центр донесение, в котором сообщил о прибытии в Яньань и тёплой встречи со стороны руководителей КПК.
Накануне Долматов предупредил, что в десяти километрах от них находится мощная радиостанция КПК подчинённая Бо Гу, но практически весь персонал станции состояла из людей Кан Шэна.
– …Не исключено, что все наши радиопереговоры с Центром прослушиваются, – сказал он. – И кое-что надо будет шифровать.
В этот же день Владимиров отправил в Центр ещё одну телеграмму с зашифрованным текстом, в которой сообщил о настроениях в руководстве КПК, складывающемуся отношению к Гоминьдану, и о расколе в самом руководстве КПК, связанном с оценкой деятельности Коминтерна.
И чтобы ещё раз убедиться в том, что он не ошибается, Владимиров на другой день поехал к Бо Гу вместе с Алеевым.
…Бо Гу встретил их как старых знакомых, усадил в кресло и попросил своего помощника приготовить для гостей чай.
На вид Бо Гу было лет тридцать пять. Он был худощав со светлым лицом и очень подвижный. Поправляя свои очки в круглой оправе, сказал:
– Я очень рад вашему приезду. Глядя на вас, я вспоминаю самое прекрасное время в своей жизни. – И пояснил: – с 1926 по 1930 годы я учился в Москве…
В это время в кабинет вошёл помощник Бо Гу с большим ярко расписанным подносом и с тремя чашками чая. Молча поставил поднос на стол и вышел.
Владимиров и Алеев поблагодарили Бо Гу за чай.
– Вы пейте, пейте, – сказал он. – Его надо пить пока он свежезаваренный. Тогда он действует как бальзам. А если чай вчерашний или стоял долго, он будет как укус змеи.
