У входной двери Владимирова встретили уже знакомые маузеристы. Один из них услужливо открыл перед Владимировым дверь и в лицо сразу пахнуло сигаретным дымом.
…Мао сидел в кресле и перебирал какие-то бумаги. Он был один. На полу вокруг валялись окурки. Завидев Владимирова тяжело встал из кресла и как медведь, в развалку, пошёл ему навстречу.
– Здравствуйте, товарищ Сун Пин!.. – сказал он, пожимая тому руку. -проходите и не обращайте внимания на беспорядок. Цзян в гостях у Су Фи, вернётся и сделает уборку.
Владимиров не мог не обратить внимания и на усталый вид Мао, и на какую-то надломленность в голосе.
Мао предложил Владимирову сесть в кресло и продолжил:
– Цзян все уши мне прожужжала разговорами о вас. Покорили вы её сердце, товарищ Сун Пин. – И тут же поинтересовался: – Что нового на ваших фронтах?
Владимиров коротко рассказал обо всём, что знал.
Мао Цзэдун слушал внимательно, сложив руки на груди. По его лицу Владимиров видел: многое из того, о чём говорил он, Мао знает.
Когда Владимиров закончил говорить, Мао некоторое время хмуро молчал, потом произнёс:
– Я прошу вас передать в Москву своему руководству: пусть советское правительство и товарищ Сталин не беспокоиться. Я распоряжусь отдать приказ нашим войскам быть в готовности к боевым действиям на тот случай, если японцы нападут на Советский Союз. Наши войска уже приступили к передислокации в районы, граничащие с территориями занимаемой японцами. Так и передайте, – повторил он.
– Спасибо, товарищ Мао Цзэдун, – поблагодарил Владимиров. – Я передам.
Несмотря на то, что в помещении и так было нечем дышать, Мао достал из кармана куртки помятую пачку сигарет и закурил.
– Я вот о чём хотел с вами поговорить, – продолжил он. Встал и медленно заходил по комнате. – Товарищ Димитров упрекает меня в том, что мы с Чан Кайши не стремимся к созданию единого антифашистского фронта. Я уже сказал: мы не против, но кто в Москве даст гарантию, что Чан Кайши снова не предаст нас? Я хорошо знаю этого человека. В 1925 году я работал с ним, и уже тогда я видел, какой вред он наносит нашей революции. И я не ошибался. Двумя годами позже он совершил контрреволюционный переворот, предал наших товарищей, а многих из них казнил… В том числе и мою жену… Однако в декабре 1936 года, после вторжения японцев в Китай, ради спасения нашего народа, я заставил себя забыть об этом, и мы заключили с Чан Кайши союз для совместной борьбы с японским нашествием. А что получили в результате? – Мао Цзэдун остановился посреди комнаты, бросил на пол сигаретный окурок, достал из кармана пачку, однако тут же сунул её в карман. – Он обложил своими войсками наши советские районы с целью задушить нас… Посудите теперь сами, с кем мы имеем дело…
В это время в дверях показалась Цзян Цин и Мао Цзэдун недовольно умолк.
Цзян Цин поздоровалась с Владимировым, потом перевела взгляд на Мао и укоризненно покачала головой.
– Как вы тут дышите!.. – сказала она. – Здесь же задохнуться можно!..
– Пойдёмте на улицу, – проговорил Мао. – Не люблю, когда женщины выражают своё недовольство… – И когда они уже вышли на площадку перед пещерой, продолжил: – На днях мы перебираемся в Цзаоюань. Настояли товарищи из политбюро. Уверяют, там безопаснее. Я ездил посмотреть. Действительно, все работы там ведут военные инженеры. Разве вам об этом никто не говорил? – вдруг спросил Мао и внимательно посмотрел на Владимирова.
