Не успели закусить, как доктор Ма Хайде снова разлил водку по стаканам.
– Друзья! – сказал Мао, медленно обводя взглядом сидящих за столом. – Нам всем надо быть очень внимательными и осторожными, и в делах, и в своих словах. Я к чему это говорю. Мне доложили, что на вчерашнем митинге в городе выступил командир нашей сто двадцатой пехотной дивизии, делегат предстоящего съезда партии товарищ Хэ Лун с призывом направить все силы на борьбу с Гоминьданом. Хороший порыв, но остается только сожалеть, что этот порыв направлен не в ту сторону. Товарищ Хэ Лун, насколько я знаю, хороший командир, Храбрый воин и пользуется большим авторитетом среди военных. Больше того, мы намеревались даже поручить ему руководство штабом войск нашего гарнизона. Я полагаю, надо повременить с этим назначением. Наши предки всегда говорили с осторожностью, так как опасались, что не смогут выполнить сказанного. Это тоже сказал Конфуций. Остается сожалеть, что товарищ Хэ Лун не знал об этом. Но это я сказал к слову. А предлагаю я выпить за товарища Сун Пина. Он вместе со своими подчинёнными представляет у нас великую державу, которая сегодня изо всех сил борется с нашим заклятым врагом – фашизмом, опутавшим своими ядовитыми щупальцами не только Европу, но и Азию…
Тост получился длиннее, но все с вниманием выслушали Мао Цзэдуна и одобрительно закивали головой.
И снова Мао выпил первым, за ним все остальные.
Су Фи только пригубила.
Мао это заметил и недовольно спросил:
– Ты не хочешь пить за товарища Сун Пина?
– Нет, нет… Что вы!.. – почти испуганно ответила та и бросила умоляющий взгляд на Ма Хайде. – Я с удовольствием бы… Но мне тоже сегодня нельзя…
Мао Цзэдун вдруг рассмеялся.
– Да вы что договорились с моей женой?..
– Пусть не пьют. Нам будет больше. – Пришёл на помощь жене Ма Хайде.
Мао махнул рукой.
– Пусть, – согласился он. – В этом деле, как в любви – принуждать нельзя.
Насыпал себе в ладонь пригоршню земляных орешек и бросил в рот.
Пока Мао пережёвывал орешки, доктор Ма Хайде воспользовался паузой за столом и обратился к Владимирову:
– Товарищ Сун Пин, – сказал он и почему-то бросил взгляд на Кан Шэна, – ваше правительство оказывает большую помощь Чан Кайши. Если не секрет, на что надеются в Москве?
Владимиров сразу отметил про себя: вопрос явно был далёк от медицинских тем, и навряд ли он интересовал самого доктора.
– Я полагаю, в Москве надеются на то, что китайский народ скоро избавится от японской оккупации и получит заслуженную свободу и независимость, – ответил он.
По всей видимости, ответ Владимирова Мао Цзэдуну пришёлся по душе. Он улыбнулся и произнёс:
– Мы тоже все будем на это надеяться…
…После четвёртого тосты за женщин, который предложил доктор Ма Хайде, Владимиров решил про себя больше не пить, если это будет возможно. В последнее время у него всё чаще и чаще стала появляться изнуряющая боль в желудке.
И когда доктор Ма Хайде разлил остатки водки по стаканам, Цзян Цин обратилась к Мао:
– А можно мне сказать?
Тот упёрся в неё тяжелым взглядом, хмыкнул и обронил:
– Можно… – и добавил: – Только без глупостей…
– Хорошо. Без глупостей, – покорно согласилась Цзян Цин. – Я хочу, чтобы все выпили за великую нашу культуру, которая своими корнями уходит в далёкое прошлое, и которая ни раз объединяла наш народ и делала его сильным и великим.
Мао Цзэдун три раза хлопнул в ладони.
– Мо-ло-дец… – по слогам проговорил он и опустил голову на грудь.
