– Веди!
То ли магия морока стала настолько велика, то ли призраку требовался всего лишь провожатый, но два эфемерных создания легко преодолели выход из склепа, бурную реку и горную тропу, ведущую к Орлиному гнезду. Возле ворот крепости Джастина немного замялась. Она страшилась, что изменения ее магии могли привести к тому, что ее все увидят, но, вспомнив, что ни папа, ни Гристель ее морок не заметили, смело шагнула сквозь толстое дерево. Адель нетерпеливо ждала ее уже с той стороны.
Чужой замок спал. Лишь на крепостной стене продолжали нести службу караульные, да хлопал стяг с мордой орла. Вопреки ожиданиям, призрак Адалин и морок Джастины не затрагивали порывы ветра, как не смогло их смыть течение реки.
Джас шла знакомыми коридорами. На этот раз она не вздумала таранить стены, брезгуя напороться на чье–либо спящее тело. Она надолго запомнила неприятные ощущения прошлого посещения. Застыв у двери в конце коридора, Джастина немного посомневалась, туда ли попала, но, сунув голову внутрь, убедилась, что видит ту же обстановку – огромную кровать посередине комнаты и спящего на ней человека.
– Все, пришли! – прошептала она, помня, что именно ее возглас заставил Родерика увидеть, что в покоях есть посторонние. – Не удивляйся, если он будет не один. Принц большой любитель женщин.
Аделин скорчила рожицу. Ей подобная идея не понравилась. Какое прощание с возлюбленным, если с ним рядом будет лежать обнаженная женщина?
Никакой любовницы в кровати Родерика не обнаружилось, но, тем не менее, принц был абсолютно голый.
– Он всегда такой? – спросила Адель, поднимая покрывало и любуясь на спящего человека.
– В Орлином гнезде я его в другом состоянии не видела, – со вздохом подтвердила Джас. Она тоже любовалась ладно сложенным телом, расслабленными, но продолжающими рельефно выделяться мышцами, плоским животом…
– Ну все, хватит, пора будить, – Ада ревниво накинула покрывало на кучерявую поросль, следующую от пупка вниз.
– Буди. Я в сторонке посижу, – Тина поискала глазами кресло, на котором не висела бы одежда.
Нашла его в углу, возле бюро, где в беспорядке лежали книги и бумаги. Много бумаг, в основном письма. Желая себя занять, пока сестра будет прощаться, Джас взяла одно из них. Хорошее владение гордевирским позволило ей понять витиеватые обращения какого–то вассала, просящего у сюзерена милости. Молния спалила его замок, и он вынужден был жить с семьей чуть ли не на улице. Вымаливал у Его Высочества принца Родерика Айвера замок своего опального соседа, которого повесили за разбой. Сверху прошения решительной рукой была наложена резолюция: «Отказать! Пройдоха вывез свои вещи, прежде чем спалить родовое гнездо, которое из–за неподобающего ухода разрушалось. Выпороть прилюдно». И дата. Как раз тот день, когда погибла Аделин.
Джас еще немного покопалась в бумагах и обнаружила, что все они были подписаны до того, как произошло несчастье на безымянном острове. Это открытие ее встревожило. Она держала в руках конверт, который, если судить по дате, пришел после рокового числа, но так и не был распечатан. Целехонький сургуч ясно свидетельствовал, что послание было важным. На нем сиял нетронутостью оттиск орлиной головы в короне – символ королевского двора Гордевира. Письмо от короля Родерик определенно должен был прочесть!
– Тина, с ним что–то не так, – со слезами в голосе прошептала Аделин. – Он не просыпается.
