Что малыша ждало впереди? Отравят его сознание тем, что он незаконнорожденный сын лорда Долин, или оставят в неведении? Сомнительно, что уберегут от грязной игры. С такими алчными дедом и матерью обязательно всплывет его право быть выше остальных. А ведь благородная кровь может сыграть с ним злую шутку – наградить мальчишку магическим даром. А если тот вдруг проявится у сына кузнеца, правду уже не скрыть.
Еще более худший вариант, если дар проснется слишком рано. Тогда бастарду будет одна дорога – в храм, где из него сделают пустышку. Закончатся мечтания, что он займет место рядом с истинным отцом. Пустышки никому не нужны.
У Джас даже разболелась голова – так далеко увела ее фантазия. Она уже видела нешуточную битву, которая развернется между Гристель и еще одним неожиданным наследником. Если будет доказана его благородная кровь, то ничто не помешает бастарду претендовать на родовое гнездо Варандак. Исход спора будет зависеть от того, как рассудит король. Но все знают, что в наследственных делах предпочтение отдают наследникам мужского рода.
– Ох, папа, папа! Что же ты наделал?
А отец ведь может, чтобы оградить будущего мужа Гристель от Долин, вывести из тени мальчика. Зять будет потирать руки в надежде, что однажды Долины окажутся под ним, а тут такой сюрприз! Еще один законный наследник. Ну и что, что бастард? Он мужчина – и этим все сказано. Тогда замок сохранит имя Варандак, а не переименуется в честь клана зятя.
– Неужели папа предвосхитил события и намеренно заимел ребенка? – Джас помнила, что говорил отец, когда она подслушивала его разговор с доносчиком. Он упомянул вариант, что Айверы могут захватить Долины через постель одной из его дочерей. И что он никогда этого не допустит.
За стеной громко переговаривались монахи, и Джас, чтобы отвлечься, прислушалась к их беседе.
– Не к добру все это. Видели стаю птиц? Что сняло их с места, что заставило лететь на юг? На дворе весна, а не осень, – отец Фолли был обеспокоен. О том говорил его голос, срывающийся на фальцет.
– А зарево? Откуда зарево? Сегодня я вышел затемно, а на севере зарево на полнеба, хотя всем известно, что солнце встает на востоке.
– Гроза? – усомнился третий. – Такое случается при сильной грозе.
– Всего лишь зарница, – поставил точку четвертый. – Птицы тоже от грозы прячутся. В горах она жуть какая сильная. Так гром сотрясает, что скалы обрушаются, а потом вода вперемешку с камнями все на своем пути сметает.
– Глядите, еще одна стая летит, – воскликнул кто–то из монахов.
Джас высунулась в окно насколько разрешала решетка. Подняла следом за всадниками глаза к небу и увидела небольшую стайку резво летящих птиц.
– Эти не похожи на обычных птиц, слишком крупные, – отец Фолли остановил коня. Карета проехала мимо него, и Джастина заметила, как у старика собрались на лбу морщины. – Орлы, что ли? Гард, ты более глазастый, глянь, что это?
– Так это же… крылатые люди… – Гард с трудом сглотнул слюну. Возница остановил карету как раз возле молодого монаха, и Джас заметила смятение на его лице. – Гордевирцы…
– Занять оборону! – гаркнул отец Фолли. – Они летят на нас! Ты, девка, залезь под сиденье, целее будешь, – скомандовал он открывшей рот Джастине.
– А может, выпустите меня? – у Джас все сжималось в груди от страха. Зарница, стая птиц, вдруг кинувшаяся на юг, так далеко залетевшие гордевирцы – все это навевало на мыль о нападении на Долины. – Я уверена, что сумею поставить щит отражения!
