Надо же. Я взяла куртку, понимая, что мне она будет довольно велика. Я одела куртку на себя.
– Спасибо, – коротко сказала я, криво улыбнувшись. – Мне пора.
Буч задумчиво посмотрел на меня.
– Ты уходишь? – спросил он бесцветно.
Я коротко кивнула.
– Да. Я покидаю Убежище.
Делория ничего не сказал, прикрыл глаза, затем протянул мне руку.
– Удачи тебе там.
Я пожала его руку, затем я забрала своё ружьё и тихо сказала:
– Спасибо. Прощай.
Больше не теряя ни секунды, я пробралась сквозь завалы мусора в комнате и прихожей, и вышла в коридор. В куртке двигаться было тяжеловато, но зато она была довольно прочной и теплой.
Я больше не теряла времени, бежала всё быстрее, пытаясь справиться с болью от раны в ноге. Я задыхалась от усталости, размазывала пот, грязь и кровь по лицу. Офицеры сновали по Убежищу, разыскивая меня, но пока мне удавалось не попадаться им.
В конце концов, я свернула в коридор и вышла к кафетерию. Замерев и оглядевшись по сторонам, я тихонько прокралась внутрь. Я остановилась, ощущая приступ колкой боли. Я медленно прошла мимо столиков и старых, потёртых кожаных диванов красного цвета. На полу распласталось тело одного из жителей Убежища. Эта была женщина, не офицер, одетая в стандартный комбинезон Убежища.
Прикусив губу и сдерживая всхлип, я медленно подошла ближе. На полу с раскинутыми в стороны руками лежала бабушка Тейлор. Её пустые стеклянные глаза смотрели в потолок, бледные губы были приоткрыты, а седые волосы растрёпаны и белыми прядями расползались по грязному полу. Я закрыла рот рукой, чтобы не издать горестного восклицания, когда увидела посеревшее лицо бабули.
Я оглянулась, заметив на одном из столиков коробку с печеньем и бутылку воды, я торопливо схватила их и закинула в рюкзак. Едва сдерживая слёзы от осознания стольких потерь, я бежала дальше по холодным коридорам Убежища. Я уже почти добралась до медицинской части Убежища, когда наткнулась на офицера Гомеса.
Я заметила офицера слишком поздно. Моё внимание было отвлечено на совершенно другой поворот в коридоре. Я вдруг услышала шорох и крики, затем повернулась и увидела перед собой взволнованное лицо Германа. Он был одет, как и другие офицеры, в чёрный бронежилет и шлем с пластиковой маской. Мы с Гомесом таращились друг на друга целых десять секунд с одинаково затравленными выражениями лиц, ожидая друг от друга всего чего угодно. Я быстро скользнула взглядом по дубинке, крепко сжатой в руках офицера, затем посмотрела на десятимиллиметровый пистолет, что был спрятан у него в кобуре на поясе. Гомес в свою очередь с напряжением посмотрел на бейсбольную биту у меня в руках, на светлое лакированное дерево в царапинах и вмятинах.
На моём лице он явно прочитал готовность к бою. Хотя какая готовность… Я до скрипа сжала зубы. Рана на ноге невыносимо ныла, нога немела и лишь каким-то чудом я всё ещё могла передвигать ей. Гомес заметил, как я сморщилась от боли и, увидев разодранный на голени костюм, прищурил глаза. Из раны ручьями текла кровь, и это зрелище словно отрезвило его.
– Кайли… послушай, я не собираюсь на тебя нападать, – сказал он, примирительно вскинув перед собой руки, предусмотрительно перед этим убрав дубинку за пояс. – Я…я просто сделаю вид, что не видел тебя.
– Почему? – хрипло прошептала я, чувствуя прилив благодарности и подозрительности одновременно.
Гомес нахмурил свои густые брови и опустил глаза. Я тут же укорила себя. В конце концов, Герман был хорошим другом моего отца, и Джонаса… И моим конечно же тоже.
