Я мысленно отмахнулась и направилась вверх по дороге. Колени уже так ныли, что мне сложно было представить, как я вообще до сих пор в состоянии куда-то идти.
Я поднималась всё выше и выше, тяжело дыша и стирая липкий пот со лба. Я шла мимо покосившихся стен домов и металлических столбов с тёмными пятнами. Самодельные дороги петляли, вели через площадки, заставленные грязными пластиковыми стульями и низкими столиками.
Из старых труб тонкими фонтанами хлестала вода, в воздухе витали гадкие запахи, рассеянный свет тусклых ламп лился на дорогу из маленьких окошек многочисленных построек.
С каждым шагом, я всё больше чувствовала какое-то отвращение и тоску.
Наконец я забралась на самую высокую точку города и посмотрела на двухэтажное здание, над которым крепилась вывеска "Салун Мориарти". Я мельком огляделась. Справа от крепкой двери, над которой горела лампа, стоял столик с пепельницей, рядом с которым пылилось старое кресло.
Я вздохнула, неловким движением пригладила растрёпанные волосы и зашла внутрь.
Внутри было тепло, я бы даже сказала жарко. В воздухе витали запахи еды, крепкого табака и перегара.
Пол был застелен старым ковром, впитавшим в себя грязь и пыль, почерневшим от времени. Длинна барная стойка была заставлена треснутыми пепельницами, бутылками с пожухлыми этикетками и стаканами из мутного стекла. Слева от входа в бар я заметила оборванную выцветшую штору голубого цвета в желтый цветочек и корявый лестничный подъем на второй этаж с комнатами.
Несколько стеллажей, заставленных едой, выпивкой, моющими средствами и посудой стояли по углам зала. Грязные провода тянулись по стенам и потолку, обматывая полуразвалившиеся трубы.
Салун был больше, чем мне показалось снаружи. Обстановка здесь была довольно шумной, народа было немало. Я приблизилась к барной стойке, у самого края которой сидел парень с кудрявыми чёрными волосами и серой банданой на голове. Его глаза были направлены в стакан с какой-то зелёной жидкостью. За другим углом стойки сидел темнокожий старикашка с грустными карими глазами. Перед ним на столешнице лежала старая облупившаяся монтировка, сам старикан был одет в светло-голубой рабочий комбинезон.
Я подошла к высоким продавленным стульям у барной стойки и на секунду замерла. Мои глаза расширились от отвращения и ужаса.
За стойкой в грязной серой футболке и в выцветших джинсах стоял человек, больше похожий на разлагающийся труп, нежели на обычного человека. Его кожа расползалась по плоти желтоватыми гниющими кусками, на руках и шее были отчётливо заметны вьющиеся вены.
Волос на голове было мало, это были жидкие рыжеватые обрывки. Носа у этого незнакомца и вовсе не было, на его месте зияла кривая тёмная дыра, а вместо губ длинный рот был украшен виднеющейся гниловатой плотью. Глаза у человека были покрыты пленкой, похожей на бельмо.
Я подумала, что если меня стошнит прямо здесь, то это будет, как минимум неприлично. Поэтому проглотив ком в горле, я поглубже вздохнула и постаралась придать себе равнодушный вид.
Человек-урод занимался тем, что смачно стучал кулаком по старому радиоприёмнику. Металлическая коробка тряслась от его ударов, а маленький экран с указанием радиоволны быстро помигивал.
– Давай, рухлядь, работай! – зло ругался тип хриплым голосом.
Красивая девушка, которая стояла возле стойки, поджала свои пухлые губки и проворковала сладким, как сироп голосом:
