– Палыч, но как это, почему?
Он набрал в ладонь снега и смотрел как тот тает от тепла тела.
– Как такое возможно? Метель в середине лета. У нас что? Календарь поменяли или, когда меня, того, по голове, я полгода пролежал в беспамятстве?
– Всё нормально с календарём, ты прав, сейчас июнь.
– Но почему?
И тут задумался, а затем спросил:
– Палыч. А сколько сейчас время?
– Пол четвёртого – ответил старик, взглянув на наручные часы.
– Дня? – уточнил Вадик.
– Ну да, не ночи.
– Но там же темень, хоть глаз выколи.
– Ну да, я видел.
– Палыч, что это все значит? Я не понимаю.
– Это друг мой, Вадик, называется Ядерная зима, не слышал таких слов?
– Не, нет, я не слышал.
Назад они спускались в полной тишине. Парень был потрясён увиденным, его мозг пытался усиленно анализировать увиденное, но осознание так и не приходило. Когда они вернулись в свою каморку, он хотел так о многом спросить Палыча, но тот только отмахнулся
– Потом, все вопросы потом.
И с этими словами повалился на кровать. Вадик не стал его доставать, он понял, что для старика такое путешествие тяжеловато было. Он собрал все свои мысли и вместе с ними вышел к скотине. Ухаживал за ней в тот вечер он один. А когда закончил работу, то зашёл в клетку к Герде и её щенкам. Он сел, расслабился, постарался не думать ни о чём. Щенки возились вокруг него, играли друг с другом, весело поскуливали. На душе стало спокойнее, и Вадик не заметил, как уснул.
Утром Палыч тоже не вышел, Вадик управился со скотиной и вошёл в каморку. Старик уже встал, тяжело кряхтя. Он нёс к столу только что закипевший чайник.
– Чай будешь, свежий, – весело улыбнувшись, сказал Палыч.
Видно было что улыбка далась ему с трудом, но он старался не показывать вида.
– Буду, – сказал Вадик, – Палыч, мы теперь умрём?
Палыч удивлённо вскинул бровь.
– Все когда-нибудь умрут, но не рановато ли в твоём возрасте о смерти говорить?
– Ну, мы же вчера были наверху, вон тебе уже нехорошо, я вижу.
– Не хорошо. Так это ж какую физкультуру вчера прошли. Для старика это – как для тебя марафон пробежать. Только я помирать пока не собираюсь.
– Но там же наверху радиация. Там же ядерные бомбы взрывались, все теперь заражено, да ещё и солнца не видать.
– Ах вот ты что. Да нет никакой радиации, она давно прошла.
– Ничего не понял, – Вадик отхлебнул из стакана горячего чая, слишком быстро, так что обжог язык, – бомбы ядерные?
– Ядерные.
– Радиацию выделяли?
– Выделяли.
– И её теперь нет? Может и бомб никаких не было. Тогда откуда в июне зима?
– Ну, в Хиросиме и Нагасаки когда-то тоже бомбы взрывали. Слыхал про такие города? Однако люди там и по сей день живут.
Вадик почесал затылок.
– Ну, Палыч, не темни, любишь ты загадок нагнать, а потом сиди думай, что почём.
– Думать, молодой человек, это одно из великих дарований природы нашему виду, не забывай и почаще пользуйся.
– Ой, сострил, ржу не могу. Ха-ах. Да ну тебя.
Парень беззлобно огрызнулся, встал, намереваясь уйти.
– Да ладно, не накаляйся, садись, попробую объяснить. Вот слушай. Если по-простому, то для бомб применяются вещества, которые в результате реакции, при взрыве, выделяют огромное количество энергии и радиации. Но эти вещества быстро распадаются, и перестают излучать. Ну так задумано. Это же оружие. Представь если бы, при наступлении на врага, кинули на него бомбу и что, всё, наступлению конец? Враг бы себе там, кто умер, кто мутантом стал, а кто и выжил, собрал силы и через годик другой отомстил. Нет, это не выгодно, вот и сделали такие бомбы, чтобы радиоактивность долго не держалась, однако мощь взрыва осталась великой. Там наверху уже через неделю можно было бегать босому по травке.
