– Да уж… Ларриска – девка хоть куда-а! – потягивая из банки, осоловело моргает приятель. – А Мар-ринка… она ччё ни наденет… всё… как на коррове седло.
– Нну… И к тому же… ни кожи, ни рожи… – Венька швырнул собаке рыбий хвост, припал к кружке… – О! Гляди-ка, са-ам катит! – парень отёр ладонью рот, закурил. – Лёгок на помине…
Колян ехал на велосипеде. Из сумки, перекинутой через руль, торчал букет кремовых роз.
– Колька-а, айда сюда! Ты чё-о, бл-лин, как нер-родной?..
Колян отмахнулся от зазывателей, свернул в калитку, за которой спрятался барак-библиотека Лакокрасочного завода.
«Хм…чит-тарь! – Венька стрельнул окурком вслед. – Ин…телли…гент».
* * *
Библиотекарша Марина, и правда, на первый взгляд напоминала скелет из кабинета анатомии. – Покатый лоб с синей прожилиной совсем не украшал девушку. Реденькие волосы едва прикрывали крупные уши. Марина улыбалась большим ртом с широкими зубами. Из толстенных стёкол в чёрной оправе внимательно смотрели умные навыкате глаза. «Минуточку…» – спокойно говорила библиотекарша и цаплей ходила вокруг стеллажей в поисках книги, отрывая от пола тощие ноги в огромных полуботинках. Она прятала в манжеты красные руки. Кутала шарфом гусиную шею с яркими венами.
Время приближалось к концу дня. Читатели разошлись. В тёплой комнате перестукивались батареи. Кошечка, хитро подмигивая с ходиков на стене, укорачивала жизнь всему живому. Марина, как всегда, подсела к Коляну, осторожно спросила:
– Не помешаю?
– Нет, что Вы!
– Любите Тургенева?
Николай усмехнулся: – Ещё не понял…
– А знаете, Коля, ведь у Ивана Сергеевича была не очень складная личная жизнь… Вот и «Первая любовь», – Марина указала на книжку, – о себе пишет.
– В школе… вроде, чё-то говорили…
Девушка придвинула стул, тихо, словно доверяет секрет, произнесла:
– А Вам уж точно в школе не говорили, что Тургенев имел внебрачную дочь – Пелагею от крепостной прачки-красавицы.
– Не знаю… Он, вроде, всю жизнь любил француженку… э-э… как её?..
– Да. И поэтому дочку Пелагею называл «Полинет». Увёз девочку к Полине Виардо из имения своей матери, которая во внучке видела крепостную. Там Пелагея-Полинет и прожила до совершеннолетия.
– Хм… интересно…
– Правда, интересно? А вот ещё…
И Мариша увлечённо рассказывала, скручивая-раскручивая тонкими пальцами шарфик. Девушка, казалось, забывала парня, ловившего каждое слово. Глаза её блестели. Сама становилась необыкновенно оживлённой, отрешённой… как бы… слегка блаженной… А Колян видел картинки воочию… И всякий раз он испытывал потрясение: заманивая историей, Марина превращалась в красавицу-волшебницу.
Хлопнула дверь, послышалось тяжёлое сопение.
– Здорово… молодёжь…
Марина встрепенулась:
– Здравствуйте, Серафим Петрович, – проходите! – Она придвинула грузному старику табурет, – садитесь, пожалуйста, я сейчас.
Старик увлёкся чтением, а девушка открыла форточку. Золотой отблеск упал на ее волосы, свежий воздух обдал прохладой разгорячённые щёки. Она прошла к стеллажам, вернулась с книжкой.
– …А вот это, Коля, – заметки о Тургеневе и Полине Виардо. Уверена, прочитаете с удовольствием.
Впечатлённый Колян остановился на крыльце, перевернул страницы: «Их роман длился сорок лет. Современники замечали, что Полина Виардо была очень некрасива. Генрих Гейне, к примеру, говорил, что эта женщина похожа на пейзаж – чудовищный и экзотический одновременно. А некий художник – их современник, дал Виардо характеристику, как «жестоко некрасивой». И, правда, певица была сутула, с огромным ртом и выпуклыми глазами на крупном мужском лице. Но когда она начинала петь, её отталкивающая внешность преображалась: она становилась царицей – красивой и притягательной
