– Да! Это под Можайском: в Крестах. Это было в 42-ом, страшно вспомнить. Слава богу, что Мишка жив! Я ведь все время думал, что он из-за меня погиб тогда. Мы с ним из народного ополчения.
– Жив, только зовут его теперь: Павел Мельниченко.
– Как? Мельниченко?
– Это длинная история. Но мне Лиля рассказывала, что он на фронт пошел с другими документами.
– Понятно теперь почему его нквдшники приходили искать.
На наш с ним почтовый адрес пришло письмо из нашей части: пропал без вести. Мама моя мне все рассказала. Но вдруг неожиданно-визит! Просили, как объявится, чтобы сообщили срочно. И что? Может попытаться как-то аккуратно узнать, где он?
– Нет, не надо. Мы можем ему навредить.
Наташа машинально лезет в сумку, чтобы достать платок.
У нее наворачиваются слезы на глаза. Однако залезая в сумку, Ната обнаруживает в сумке документы, это военный билет солдата, которого они с Клавой похоронили по дороге в Москву.
– Господи, документы. Саша, я совсем забыла, про документы. У меня документы погибшего солдата. Наверное, нужно разыскать его родных.
Вы поможете?
– Конечно, конечно. Вы можете мной располагать.
– Спасибо!
– Ой, подождите!
Они идут мимо тетки с цветами, которая торгует букетами.
Неожиданно на Наташу нахлынули воспоминания, и букет, подаренный ей Мишей перед самым отъездом на фронт, вспомнился сразу. Саша неожиданно покупает Нате букет цветов.
– Это Вам, Наташа!
Ната не может удержаться от слез, воспоминания душат ее. Перед ее глазами – лицо Миши.
– Саша, спасибо (документы протягивает Саше) Вот-военный билет на имя: Санина Леонида Федорович. И справка: Москва, улица Первомайская,7,кв.20
Уже через два часа они находят адрес солдата. Дверь квартиры открывает пожилая женщина с седыми волосами. Это-Анна Павловна, мама убитого Санина. Она делает приглашающий жест рукой.
В комнате, где она живет, накрыт стол. Анна Павловна выпивает вместе со своей соседкой Тамарой.
– Ну, чего сидишь, убирай со стола, и накрывай для них. Рюмки у тебя есть?
– Да, есть.
Тамара уходит в соседнюю комнату за рюмками, Саша и Наташа проходят внутрь. Им было крайне неудобно перед мамой убитого солдата. Ната протягивает ей военный билет, собираясь уйти.
– Вот. Держите военный билет Вашего сына. Мы его нашли и похоронили.
Санина вздрагивает, охает, смотрит невидящим взором на Нату и Сашу.
– Вы знаете, нам наверное надо идти!
Анна скептически, передразнивая:
«Нам наверное надо идти!» Москвичка! По выговору слышно, что москвичка! Садитесь за стол.
Они садятся за стол, Тамара приносит рюмки, графин, разливает водку, садится с ними, выпивает. Наташа жалуется.
– Была москвичка. Только теперь на сто первый километр поеду!
– Ничего страшного, на сто первом километре тоже живут.
Уж поверь мне. Я там жила.
Они дружно выпивают водку, встают из-за стола, оставляя Анну
Павловну за столом выпивать водку с Тамарой.
– Подождите! Тамара, у девочки сложности! С пропиской. Твой майор никак не может помочь?
Тамара пожимает плечами.
– Может или не поможет, только я ничего не обещаю. Так, давай- садись. Надо помянуть по-человечески. Сына твоего. Наливай!
– Ты уж, пожалуйста, попроси. Девочка вот документы нашла моего сына!
Анна Павловна, которая растила сына без мужа, очень переживала по поводу «похоронки»: «пропал без вести». Кто-то называл ее сына перебежчиком, кто-то говорил о том, что настоящие солдаты не сдаются, а лучше застрелится. Тамара махнула на Наташу и Сашу рукой.
