Неожиданно вмешивается Марина Николаевна.
– А! Я ее вспомнила.
– Приведите, пожалуйста.
Пока воспитательница ушла в дом за Машей, дети решили окружить Наташу и Сашу. Красивую девушка в синем платье и кофте и строгого парня в роговых очках.
– А Вы моя мама? А где моя мама? А Вы мой папа?!
Марина Николаева с трудом пыталась оттащить детей, которые цеплялись за кофту Наташи.
– Это не мама и не папа. Держите Ваше направление.
Ребятки, пойдемьте со мной.
Медсестра увела всю колонну в сад, Наташа и Саша сели на лавочку рядом с детским домом, однако воспитательница уже привела Машу. Девочка сразу увидела Наташу.
– Мама!
Наташа бросилась к Маше, стала ее обнимать и целовать, девочка прижалась к ее груди.
– Маша! Машенька!
– Ну, посмотри на маму.
Маша еще раз взглянула на Нату, она взяла ее за одну руку,
Сашу за другую руку, и вскоре они уже мирно шагали по дорожке
в сторону от детского дома. Ната была счастлива, это же замечательно, что у Маши теперь есть мама. По дороге домой Саша купил девчонкам мороженое и подарил надувные шарики Маше.
А в это время, на платформе Белорусского вокзала прибыл
военный эшелон, на котором Миша Сергеев наконец-то добрался до
Москвы. Расставшись с Николаевым, он решился во чтобы то не стало
найти Наташу. Но удалось ли Рудиной добраться до СССР? В ее карточке -стояла надпись: выбыла в Советский Союз. Миша вспомнил свой последний разговор с Наташиной сестрой, Ритой. Ее рассказ о том, что его девушка: Наташа Рудина,
пропала без вести, ушла за продуктами с мамой Еленой Сергеевной
Рудиной и пропала в 1941-ом его тогда впечатлил. Он нашел следы
Наташи в доме немецкого антрополога Кернера под Берлином,
сохранил ее рабочую карточку и все еще верил, что Наташа жива-
здорова и непременно вернется домой.
Возвращение на родину многих репатриантов из Германии было драматичным. Относились к ним негативно, пометка в анкете: «была на оккупированной территории» закрывала двери во многие места, их не брали на работу, не принимали учиться в институты, многих ждал ГУЛАГ в СССР. Часть репатриантов предпочли уехать в США или Канаду, а так же во Францию и Бельгию восстанавливать Европу. Этой вербовкой активно занимались сортировочные лагеря особенно
в американской оккупационной зоне. Однако Наташа Рудина предпочла
другую судьбу. Мишина вера в то, что Ната любит родину так же
беззаветно, как и он сам, убеждали его в том, что он все-таки
встретится с ней в Москве.
Пройдя через арку ворот вокзала, Миша вышел на Белорусскую площадь и увидел знакомую столицу. По улицам ездили пузатые ЗИЛы, по улицам ходили пешеходы. Миша вдохнул московский воздух и решил,
что пора спешить домой. Уже через час он поднимался по лестнице на второй этаж, и, постучавшись в собственную квартиру, понял, что отвык от московских подъездов. Но открыла ему соседка, мать Саши Клюева. Она заметно осунулась и постарела.
– Боже мой! Миша! Входи, входи!
– Здравствуйте!
– Живой! Красивый!
– Спасибо! А где Саша?
– Вернулся! Здоровый, все в порядке.
– А ключики от моей комнаты у Вас?!
– Конечно.
– Можно?
– Конечно, держи.
– Спасибо!
– Что я стою? Давай переодевайся. Я тебя картошкой накормлю.
– Хорошо.
Миша взял из рук Клюевой ключи и открыл свою комнату.
Она была темная, вся в паутине, окна занавешены. Миша подошел к окну, сдернул занавески. Свет хлынул в комнату, осветив все пространство. На столе стоял макет электростанции. Он был весь в пыли, солнечные лучи падали косыми пятнами на стеклянные поверхности. Миша подошел и провел пальцем по пластику. Палец оказался черным, в комнате было пыльно и пахло чем-то затхлым. Миша взял в руки зеркальце и стал пускать солнечный зайчик на стеклянную поверхность. Солнце отражалось в стекле электростанции и мешало Мише осознать, что же на самом деле произошло с его любимым макетом. Станция потрескалась, покосилась, где-то лопнули стекла. Миша долго смотрел на свой макет. Воспоминания нахлынули на него волной. Он вспоминал Наташу, ее губы, как он кружил ее на своих руках, и как целовал. Все закончилось тем, что Миша решился пойти в местную пивную, выпить пива. Настроение было паршивое и хотелось как-то успокоиться. Закрыв свою комнату в коммуналке, он пошел в ближайшую «забегаловку» и решился выпить «ерша»: водку с пивом. Продавщица в белом чепчике выдавала кружки с пивом и пеной.
