— Ну так поверьте! Моего деда убили! — воскликнула я. — И теперь пытаются добраться до меня! Но никто и пальцем не шевелит, чтобы разобраться с этим!
Хотела продолжить тираду, но первый же прокол воспаленной кожи изогнутой иглой выбил меня из реальности. Боль была настолько пронзительна, что хотелось выть. Я до крови закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Но все равно из горла вырывались глухие стоны. Йозеф остановился и снова предложил обезболивающее. Я опять отказалась.
— Упрямая, — цыкнул языком он. — Как дед.
Как долго продолжалась эта пытка, не знаю. Показалось, что целую вечность. Когда он закончил, в глазах темнело. Не только кисть, но и все предплечье беспощадно пульсировало. Врач достал другую баночку, поднял руку и посмотрел ее содержимое на просвет. Там лежали какие-то круглые пилюли, за коричневым стеклом и не поймешь, какого цвета.
— Хорошо, — сказал он. — Будь по-твоему. Хочешь терпеть боль — терпи. Но вот это ты должна принимать в течение недели, иначе рана может загноиться и придется отнять руку.
Меня даже передернуло от такой перспективы.
— А это точно не снотворное? — прищурилась я.
— Ну что ж с тобой будешь делать?! — всплеснул руками врач. — Нет, это точно не снотворное. И точно не болеутоляющее. Всего лишь противовоспалительное средство. Новейшее в Европе. Привез рецепт с собой, — он постучал себя указательным и средним пальцами по виску. — Едва ли такое можно найти еще у кого-то в России.
Что ж, от этого не откажусь. Потому что вряд ли в ближайшее время встречусь с доктором. Я больше не могу здесь оставаться. Сегодня отсюда сбегу.
***
Занятия еще не начались. Воспитанницы только съезжались в заведение после летних каникул. А потому у меня было время отдохнуть. После бессонной ночи и пережитой боли хотелось только одного: спать. Не думаю, что загадочный убийца попытается напасть средь бела дня. Возможно, я его отпугнула, но никто не даст гарантии, что он снова не придет в комнату сегодня ночью. Или подкараулит еще где-то. Я нутром чуяла, что смерть деда и эта попытка убийства напрямую связаны. Боже милостивый, ну кому же мы так насолили?..
То ли Наталья Федоровна приказала меня не трогать, то ли никому и дела не было, но без труда удалось проспать до самого вечера. Разбудили меня голоса соседок, дружной кучкой вернувшихся с ужина. Они что-то оживленно обсуждали.
Лежа на спине, я приподнялась на локтях, сонно оглядывая комнату. Не сразу сообразила, где нахожусь, а когда поняла, сердце больно сжалось. Покрутила перед носом повязкой. Доктор, зашив рану, оказал мне большую услугу: кровь больше не проступала. Боль даже слегка утихла. После сна чувствовала себя если не хорошо, то во всяком случае гораздо лучше, чем до него.
Вспомнив про пилюли, встала с тяжелой головой, вытащила из прикроватной тумбочки баночку и высыпала на ладонь один кругляш. Доктор сказал принимать их неделю. Но здесь гораздо больше, чем семь штук. Я потрясла баночку, пытаясь на звук определить примерное количество горошин. Ладно, такое добро всегда пригодится. Подошла к подоконнику, на который кто-то поставил графин с водой и стакан.
— Девочки, можно? — уточнила у соседок, кивая на жидкость.
— Это общее, — сказала одна из них, оторвавшись от разговора. Я еще не всех запомнила по именам, но эту точно звали Анна. На правой щеке под глазом у девушки было очень приметное родимое пятнышко. И даже оно ее не портило. Живое и какое-то светлое лицо обрамляли пшеничного цвета кудряшки. Она уже распустила на ночь строгий пучок, в который непременно надлежало заправлять волосы всем воспитанницам пансионата. И теперь выглядела по-домашнему уютно.
