– Ах ты, черт бы тебя побрал! – откуда-то раздался крик Серафимы Пантелеймоновны. – С утра курить вздумал, ирод ты окаянный! Язву заработать хочешь? Или ты прекратишь курить, или одно из двух!
Николай равнодушно затушил бычок, так и не поняв, что именно «из двух» предлагала мать. Но не желая начинать свой день с препирательств, примирительно спросил:
– Что копаем?
– Траншею, – быстро скомандовала бабка. – От забора до… – Она посмотрела на бесконечный огород и добавила: – до обеда.
– Приказ понял, приступаю к выполнению! – Николай подмигнул девочкам и, мастерски воткнув в землю лопату, начал копать с поразительной легкостью.
– Сонька, дуй сюда! – кричала Вика. – Я сливы нашла. Сладкие как мед!
Она откусывала от сочного плода и жмурилась от наслаждения.
– Зачем мы вообще завтракать садимся, тут вон все есть. Прям сокровищница какая-то. У меня глаза разбегаются, – искренне восхищалась Вика.
Она металась между деревьями, кустами и грядками и ела все, что попалось под руку – и щавель, и огурчик, и крыжовник – причмокивая от удовольствия.
– Ишь, работничка привезли, – одобряющее улыбалась бабка. – Эта быстро огород в порядок приведет.
– Эх, вот оно счастье-то, – с чувством сказал Николай. – Пашешь тут, пашешь, хоть не зазря, хоть на радость детям.
– Пашешь это что, главное ведь с кем пашешь, – вставила бабка. – Где еще ты вот так семьей будешь окружен? Все одно дело делаем, весело и масштабно, настоящий клан, друг за друга горой. В городе вы сидите единолично, словно кроты, каждый в своей норе, а здесь общак – семья.
– А ведь ты права, мать, – задумчиво сказал Николай. – Смотрю я на жизнь и вижу, что только дома я был действительно счастлив. Раньше я этого не понимал.
– Так уж повелось, что самое ценное и дорогое подчас трудно разглядеть, – вздохнула бабка.
Вика, набив желудок дарами сада, примкнула к Соньке и, тяжело нагнувшись над грядкой, стала выдергивать невиданное ею раннее растение.
– Такая симпатичная зелень, – разглядев его, сделала вывод Вика. – Зачем мы его дергаем?
– Так это пырей, сорняк. Он такой агрессивный, в любой почве живет, от него не отделаться. Греки назвали его «агропирон», что означает «огонь полей», а у нас его «червь-трава» зовут.
– Так тем более! Чего его рвать, если все равно не отделаться? Пусть себе растет.
– Что ты, он овощи как червь насквозь пронзает, а сам растет себе дальше. Еще та зараза. Никакого урожая с ним не увидишь, – вздохнула Сонька.
– Ну раз так, зараза два раза, тогда получай, – воинственно сказала Вика и с рвением накинулась на сорняк.
Солнце начало сильно припекать. Девочки усердно трудились, стараясь закончить до обеда.
– Знаешь, Сонь, я вот думаю, как далека настоящая деревенская жизнь от той, которую изображали классики, – мрачно ворчала Вика, сражаясь с сорняками. – У них дворянство все чаи гоняло на террасах, да о судьбе Родины размышляло. А мы под палящим солнцем жуков собираем и дрянь всякую из грядок выдергиваем. Это скорее сюжет из романа Хильдрета «Белый раб».
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
