– Всего делов, – передразнила девушку Аннабелла. – Думаешь, я не пыталась вернуть всё на свои места? Но вышло только хуже: при каждом кваканье жабы начинали пускать пузыри! А потом и вовсе оторвались от цветочных стебельков и распрыгались врассыпную.
– В цвет ирисов получились лягушечки? – зачем-то уточнил Кайл крайне серьёзным тоном, а у самого губы тоже так и норовили сложиться в улыбку.
– В цвет ирисов. Но это не самое страшное.
– Что может быть страшнее жабы с пузырём?
– Мастер Эйверторн! – выпалила Белла.
Её друзья присвистнули, а Кайл ещё и за ухом почесал. То внезапно запылало в цвет его с сестрой волос. Шапки соцветий гортензии закачались от заглянувшего под куст слабого ветерка.
– Мастер Легрант с начала весны преподает у нас на потоке, – произнёс юноша.
Вопрос вертелся на языке Беллы, и она не сдержалась:
– Строгий?
– Требовательный! Вольностей в магических заклинаниях не допускает. Ошибок не прощает. Зануда ещё тот!
– Так я и думала! Вот зачем мне столько силы? Охотно отдала бы половину за капельку везения! Нет чтобы попасться на глаза мастеру Тессе… Ведь милейшая женщина! Так нет же! Угораздило вывести жаб именно перед носом этого напыщенного павлина!
– А ещё я слышал, что он в очень хороших отношениях с Оклером.
– Вот влипла…
Белла зажмурилась, судорожно выдохнула. Только не реветь!
Перед глазами в тот же миг нарисовался кривой домик, стыдливо прилепившийся к самой окраине Тагры, городишка столь крошечного, что пройти его вдоль и поперёк можно было, не устав ни капельки. Скромное жилище с покосившейся крышей и скрипучим крыльцом принадлежало тёте Мэрион, единственной родственнице, женщине суровой и грубой, совершенно далёкой не только от магии, но и от хозяйства. Именно поэтому в доме все годы подряд протекала крыша, а некогда прекрасный сад, который разбил муж тёти, ныне покойный, превратился в непролазные джунгли из крапивы. Каждую осень тётя собирала ту крапиву и сдавала в парфюмерные лавки, где из неё делали отвар, который потом разливали в формочки для мыла да в баночки под мыльную эссенцию для мытья волос. Это незамысловатое дело приносило тёте небольшой доход, однако его хватало лишь для того, чтобы прокормиться самой да прокормить собственных детей. На ещё один рот лишней монеты не было. А ещё Мэрион приходилась младшей сестрой бабушке Аннабеллы, но звать бабушкой себя категорически запретила, так с первого дня и стала для осиротевшей девочки тёткой.
Магический дар Аннабеллы открылся, когда ей исполнилось двенадцать. В тот день хозяйка продуктовой лавки, куда Беллу направили за зеленью и козьим сыром для салата, ещё подарила девочке коробку печенья. С вкраплениями шоколада, оно было такое вкусное, что Белла, открыв коробку по дороге, не удержалась и всё слопала.
Увидев на губах внучатой племянницы след от шоколада и подумав, что непутевая девчонка спустила все деньги на сладости, Мэрион не на шутку рассердилась, но когда поняла свою ошибку, было уже поздно: по всему дому, и без того шаткому, летали подушки, тапки, сковороды, детские игрушки, ключи, мелочь, сумки и прочее, включая даже хлеб для тостов. Магия выплеснулась из клетки, в которой томилась и зрела, и сделала это с силой подобной вулкану, а сама Белла не сразу поняла, что, а точнее, кто, вызвал весь этот кавардак. Дети Мэрион от столь бурного проявления волшебства повизгивали: сначала от страха, потом от восторга. Мэрион онемела, а после безуспешно пыталась поймать весело скачущие по воздуху предметы, чем ещё больше развеселила своих детей. Влетело же, конечно, оторопевшей от первого всплеска дара сиротке. С тех пор хаос поселился в доме семейства Керрен, а для Аннабеллы начались одни сплошные чёрные дни.
