Наконец промыл киселём нутро и всё выблевал. Теперь точно не будет повтора – кисель-то обволакивает проклятие и выводит его из организма. С полной уверенностью ринешься догонять уходящий от тебя день; уже отбыл последний трамвай, сторожа весело готовятся охранять тишину за карточной партией, и веснушки звёзд появились на голубовато-мглистом ночном небе.
Запинка с проклятием нарушила твой ход в ритме появления новой информации, и ты не понимаешь, как вернуть события настоящего, которые уходят, уходят с ускорением.
Волнение становится сердцебиением, оглядками – словно опасаешься врагов; ты набираешь полные лёгкие надежды, что события встретят тромб и свет не будет перевоплощаться в переливы солнечных льдинок на глянцевой вилке, треск половиц не отзовётся сверчкам, лунный свет, пройдя оконную раму, не будет лежать на полу упавшей газетой, а лица старух не найдут свой образ в пожёванном сухофрукте. Ведь без событий, – упущенных, обогнавших тебя, – которые заправляют твой внутренний стержень, ты быстро испишешься, кончатся чернила, и тобою будет не заполнить пустоты на полях книги бытия.
Ты вспомнишь, стараясь догнать день и пытаясь найти отправную точку, что гнался за монетой, выпрыгнувшей, когда ты доставал ключ, из кармана, как из отворённой на секунду клетки. И не получается всё это приобщить к тому, что монета, загнанная в угол бордюров, попалась тебе в руки с какой-то отметиной, похожей и на ржавчину, и на застывший кисель.
И сделать из всего этого один шаг в ушедший день ты не можешь. Проход из мирка в мир сегодня упущен. Тебе только и возможно в очередной раз смириться с тем, что и это норма. Тогда пусть, увы, будет утро, понедельник. Обыденно.
– Почитал о ней, ничего толкового не пишут. Ничего полезного. Думаю – куплю, по акции цена хорошая, всего-то двести семьдесят рублей. А как принёс домой и стал пилить, так понял, что ерунда, а не пила. Одной рукой совсем пилить невозможно, нужно ещё держать за пластину у переднего края. А бревно при этом приходится коленом придерживать.
– Так это пила для сучков, наверное. Ты сам не спрашивал перед тем, как купить, для чего она?
– Нет. Взял и пошёл.
– Вот. А нужно было поинтересоваться в магазине.
– Да я и сам теперь понял, что это пила только сучки спиливать может.
– Так, держи крепче, пока я закручу.
– Держу.
– Вот… Так, попал. Можешь отпускать.
– У меня этих пил несколько. Просто была вот одна, которой сносу не было, но недавно окончательно ручка сломалась. Чинить смысла нет. Вот и купил эту. Придётся другую теперь покупать. Эту просто в коллекцию оставлю.
– Так, подожди… Поверни и продвинь чуть на меня.
– Так?
– Да, так. А какая может быть коллекция пил у тебя?
– Может. Я давно хотел начать пилы собирать.
– Собирать пилы? Ну ты даёшь. Тебе это зачем, ковчег собрался строить?
– Изучу, как их делать. Да и вообще пила вещь интересная.
– Так, теперь приподними немного. Вот так… Всё, отпускай. Если всерьёз возьмёшься за дело, то чего тут и говорить – уважение.
– Да, жить ведь на что-то сейчас нужно. Вот куда мы пойдём, если нам ещё работу тут добавят?
– Не знаю даже, но я уже и с этой еле справляюсь. Мы уже как мастерская по изготовлению всего на свете.
– Да озверели они там у себя наверху. Мы тут уже давно, считай, каждый за двоих работаем. Теперь будем за троих пахать. А потом к нам придут и скажут, что мы мало работаем и нужно ещё дополнительную нагрузку на себя брать. Скоро сами будем как пилы с поломанными зубьями.
