Миков развел руками.
– Умылись, стало быть, – подытожил Елагин, начавший уже сомневаться, стоило ли мчаться сюда, чтобы слушать лекцию о выведению новой породы лошадей. – И в чем же тут гвоздь, так сказать, истории? Так, чтобы мне, а не вам, интересно было.
– Да… сейчас объясню. Ну… мне звонит какой-то человек. Болтает как персонаж из этого… не знаю откуда. Странно как-то говорит, витиевато.
– Ну да, бывает, – согласился капитан, вспомнив урку-профессора из «Анны Монс», где говорил с Левой. – И что же он так витиевато вам говорил?
– Предложил доказать, что Подарок не годится для спорта.
– Как это? – удивился капитан.
– Я и сам не понял. Но он сказал, что коня хочет купить кто-то с деньгами, ну… так, чтобы ни в спорте, ни в селекции его больше не было.
Капитан начал чувствовать какую-то логику во всем этом, но внятно уловить смысл пока не получалось. Он спросил:
– И это он прямо вам вот так и предложил?
– Не совсем. Он думал, что говорит с братом.
– С вашим?
Миков недовольно вздохнул и рассказал ему историю с Зуськом и его пулеметчиками.
– Ветераны? – уважительно заметил капитан. – Это ребята серьезные. И хорошо его знаете?
– Ну… Зуськов постарше меня, конечно, но мы как бы друзья. Так вот, из-за Генки мне и пришлось в Москве задержаться. Вроде, я – это он. А брат там, в заводе, за меня. Как будто я туда приехал. Похожи мы с ним. Даже очень. Но он… ну, лопух немножко. Да и Зусёк, все же, больше мой друг, чем его.
– Брат ваш тоже конник?
– Нет!.. Не рубит абсолютно. Близко к лошадям не подойдет.
– Понятно. То-то вы так к нему спешите.
– Ну да… конечно. Мне в завод вчера надо было приехать – ну вот никак не позже. Потому я его с женой своей отправил, чтоб думали, что это я из Берлина сразу туда. Ну… там, в общем, свои интриги. Я тренером оформляюсь, но есть, как бы, сложность. Конкуренция.
– Понятно, – повторил капитан. – И тут вам кто-то звонит…
– Да!.. Вот он, витиеватый этот, и звонил, чтобы предложить брату уговорить меня, то есть, как бы, человека знающего, которого слушать станут, чтоб я наговорил всякого на Подарка. Чтоб продать его. Это невозможно. Но витиеватый не понимает. И я вот почему вам позвонил. Мне вдруг показалось, что это ведь могут немцы шуровать. Дали деньги, чтоб кто-то его купил, да? А он потом втихаря им назад продаст. Думаете, не получится?.. Еще как получится. А то могут и вообще покалечить. Или травануть чем-нибудь. Настоящие заводчики, я думаю, этого не станут, но тот, который мне звонил – запросто.
– Почему вы так думаете? – спросил капитан, слушавший уже с очень большим интересом.
– Он в курсе насчет тех машин… ну, в смысле, насчет аварии. И насчет Зуська. Как будто сам там был, или ему кто-то рассказал сразу. Я ж вам говорил, что такие же две машины за нами до Москвы по шоссе тащились, как будто момент ловили, чтоб остановить. Когда мы Подарка сюда везли. Наверно, те самые и есть.
– А почему они тогда у себя чего-нибудь с вашим конем не сделали?.. – спросил капитан. – Вы же в Берлине были. Там ведь проще, наверно.
– Так… какой же проще. Имидж хозяйства. Это ведь шум на всю Европу был, когда Подарок родился. Ну, конечно, в конном мире шум. Если с ним бы там чего случилось – им не отмыться. Никто бы не поверил, что случайность, если б даже я сам его там на препятствии повалил. Сказали бы, куплено падение. Им это еще хуже, чем если конь у нас останется.
