Я зябко передернула плечами, вглядываясь до рези в глазах в начавшее сереть небо:
— Значит… и гномы, и орки… Но за что? Почему? — Мужчина молчал. И я рискнула задать вопрос, который по сути уже ни на что не влиял: — А если бы все пошло по плану?
— Вас бы попросту оставили эльфам. Забрали бы плат и ушли к себе. — Мужчина пожал плечами. — У троллей так заведено: выполнил работу — уходи домой, не навязывайся.
— А вы откуда это знаете? — Я впервые пристально и открыто посмотрела мужчине в глаза. — Кто вы? Как вы смогли справиться с троллями в одиночку? А, самое главное, как вы так вовремя оказались на месте? Вам не кажется, что это все очень подозрительно выглядит?
Мужчина усмехнулся:
— Кажется. Потому я и так тороплюсь дойти до людского селения. Там перевертыши потеряют ваш след гарантированно.
Некоторое время я в полном шоке хлопала глазами и открывала рот, пытаясь высказать свое отношение к сложившейся ситуации. Но слов не было. Куда я вляпалась? Вокруг медленно занимался новый день. Было уже достаточно светло для того, чтобы рассмотреть: меня довольно быстро несут по лесной дороге. А вот по обочинам, под деревьями, было еще довольно сумрачно. И рассмотреть, что там, у меня не получалось.
В конце концов мне удалось кое-как сформулировать самый главный, на мой взгляд, вопрос:
— Зачем я вам?
Голос противно дрогнул, и я сама себя возненавидела за эту слабость. Но дележка моей шкурки среди жителей этого мира уже порядком утомила. А как перестать быть переходным красным знаменем — я не знала.
— Мне? — В сероватом утреннем свете его глаза казались еще глубже и еще темнее, затягивая в себя против воли. — Провокационный вопрос. — Он чуть улыбнулся уголками чувственных губ. — Если скажу, что лично мне вы не нужны — вы обидитесь. А если придумаю какой-то интерес — испугаетесь.
— Придумаете? — Я с жадностью ухватилась за оговорку. — А разве правду сказать нельзя? За один неполный день в этом мире на меня уже вывалили столько лжи и недомолвок, что я сыта буду обманом до конца моих дней! Почему нельзя сказать мне правду? Я не понимаю!
Он долго молча и пристально смотрел мне в глаза. В какой-то момент мне даже показалось, что ответа мне не дождаться вообще. Никакого, а не то, что правдивого. Но я ошиблась.
Мужчина хмыкнул:
— До ближайшего селения по моим прикидкам еще несколько часов пути. Идти молча скучно. Можем и поговорить. Клянусь кровью и честью — врать не буду. Если не смогу сказать правду, то промолчу.
У мужчины были заняты руки мною. И я смотрела ему прямо в лицо, так что могу поклясться, он ничего не делал. Но мне в лицо снова, как там, под палаткой, словно плеснуло ледяной водой. Я вздрогнула.
— Что такое? — Смоляная бровь над левым глазом изогнулась дугой. — Я вас напугал?
Я медленно покачала головой:
— Нет. Это от холода. Когда вы произносили слова клятвы, повеяло жутким холодом. Как тогда, когда я лежала под палаткой.
Он нахмурился. А потом остановился и поставил меня на ноги, одновременно беря в руки крупную подвеску, висевшую у него на груди:
— Хмм… — Он повертел медальон в пальцах. — Все в порядке. Странно.
Я даже прийти в себя не успела, как вновь оказалась у него на руках, и мужчина опять зашагал по дороге. А я рискнула спросить:
— Что-то не так?
Он медленно качнул головой:
— Еще не знаю, но все же надеюсь, что все в порядке. Не хотелось бы объяснять Темной госпоже, по какой причине оракул ее сестры не может больше выполнять свои обязанности. — Мужчина криво усмехнулся. — Боюсь, что, если я допустил ошибку, это будет последняя ошибка в моей жизни.
