– Расскажи мне про ваши обычаи. Если муж умирает, что делают те, кто остался?
– Горюют. Надевают траурную одежду. Не выходят из дома, только ненадолго в сад. Не участвуют в праздниках и смотринах. Красят волосы в седой цвет. Выбеливают лицо.
– Как долго они это делает? Пока не состарятся?
– Во времена моей молодости омега могла остаться одна навсегда. Нравы смягчились. Ты можешь выбрать три месяца для проживания горя или пять.
– Всего? Так мало?
– Зорра, ты молода и красива. Зачем тебе дольше горевать? Ты легко найдешь себе нового мужа. Пусть не такого богатого, как Заур. Но все равно уважаемого. Он обеспечит тебя. И защитит.
– Я хочу горевать год. Или три года. Пусть оставят меня в покое. И ты будешь при мне. Эти представители должны радоваться, со мной не будет проблем, я буду сидеть тут как мышь и никого не беспокоить. Что тебе не нравится? Разве у Заура мало денег? Чтобы я могла сидеть здесь? Ты сама сказала, что много.
– У Заура достаточно денег. Хватит на несколько жизней.
– Тогда крась меня в седой цвет. Я надеваю траур.
– Зорра, не торопись. Не принимай таких решений поспешно. Ты еще не оправилась после жуткой трагедии. Тебе достаточно походить три месяца с закрытым лицом на людях, вы не прожили с Зауром и года.
– Ну и что? Я выбираю траур. Я тоскую, я седая, Заур спас мне жизнь. Я хочу проявить благодарность.
– Но твоей руки очень скоро начнут домогаться.
– Никаких домогателей. Траур. Что непонятного? – Тиффани немного взбодрилась. Пока длится траур, память может вернуться. Тогда она поймет, что делать. – Можно никого ко мне не пускать? Совсем никого.
– Нельзя! – в дверях стоял Надир.
– Чего тебе? – буркнула Тиффани, стараясь не показать мстительную радость. Под глазами Надира виднелись синяки. – У меня траур. Выйди.
– Тебе не нужен траур. Ты не была настоящей женой Зауру.
– Не тебе решать, была или не была. Свечку не держал.
– Какой член у моего брата?
– Кривой, – Тиффани брякнула просто так, от злости и бессилия. Но нечаянно попала в точку, Надир оскалился и вышел. Наверно, придумывать следующий каверзный вопрос.
Тиффани негодовала. Надир не верит в ее историю, не верит в ее отношения с Зауром, так и не надо. Где логика держать ненужную вдову здесь и демонстрировать недоверие? Эта жизнь, неудобная и зависимая, заранее не нравилась Тиффани. У нее должны ведь быть друзья, родители и тот, чью метку она носит. Они обязательно будут ее искать. А если нет? Разве можно в этом огромном дворце найти человека? Для чего человеку эти бесконечные комнаты с коврами?
– Не зли его, Зорра, – Асметти погладила Тиффани по волосам. – Он бандит. Без совести и чести.
– А ему можно меня злить? Можно спрашивать про член Заура? Я не буду больше отвечать на его вопросы. Пусть считает, что хочет, – Тиффани вскочила, неловко двинула коленом, стол опрокинулся, еда полетела с тарелок. Один из кувшинов разбился, из второго вся вода вытекла на ковер. – Козел! Дубина!
– Не трогай ничего. Иди на балкон, – Асметти выпроводила Тиффани. – Я принесу тебе чай и сладости.
– Асметти! Немедленно сделай меня седой. Я вхожу в глубокий траур по Зауру.
– Зорра, подумай еще. У тебя длинные волосы. Пока они не отрастут, пока ты будешь седой, ты никуда не выйдешь из дворца. Никаких развлечений.
– Пусть. Моя жизнь развалилась, беспамятство и траур, не хочу никого видеть, все уроды, – Тиффани взвыла. – В гробу я видала развлечения.
