Подлинная любовь - страница 41
Я выглянул из гаража. Улица была пустынна и тиха, если не считать стрекотания цикад.
– Где все, Дэвид? Где фанаты? Где группи?
На афтепати не пришёл никто. Вообще.
Кузен растерянно молчал.
– Бьюсь об заклад, ты не сделал рекламных листовок для раздачи. И не увешал все столбы в округе объявлениями о нас. И судя по всему, поболтав со Стингом, ты тут же побежал сюда, забив на фанатов пару прожаренных гвоздей, так? Что ты вообще сделал для нашей раскрутки среди слушателей?
Он, потупившись, продолжал молчать. А я всё напирал:
– Ты говорил мне, что продать можно любое дерьмо…
– Но мы вовсе не… – начал Дэвид.
– Нет, даже близко нет, – согласился я. – Я сам удивлён, но мы и впрямь хороши, как и талдычат все, кто слышит нас. Тогда почему ты не преподнёс нас так, как мы того заслуживали? – я укоризненно покачал головой и вздохнул. – Господи, Дэйв, как ты обосрал этот вечер нашего триумфа…
– Всё будет хорошо, – он наконец-то посмел поднять на меня взгляд. – Лиам будет нас раскручивать.
– О, Лиам, значит, – усмехнулся я и подхватил ранец. – Мне он не слишком понравился, но, быть может, он не такой расп##дяй, как ты и просчитывает свои действия чуть дальше, чем на пару минут. Ну лады, посмотрим на его выкрутасы.
– Ты куда? – спросил Дэвид.
– Предвижу твой следующий вопрос, и вот мой ответ тебе: нет, добирайся домой сам.
Дэвид в ответ фыркнул и обиженно плюхнулся на диван.
Заприметив сиротливо ютившийся бочонок в углу, я окликнул ударника:
– Эй, Чэд! Похоже, придётся тебе выпить весь лагер и снова оголять детородные органы в публичном месте…
Возвращение домой из «Лунара» в родные пенаты Риджмонт-Хай было не таким радужным, как мы могли себе представить – как и было предсказано, директор Майерс не разрешил играть поп-панк на выпускном.
– Это слишком агрессивная музыка! – возмутился он, когда на вопрос, что это вообще такое, мы включили ему на бумбоксе несколько записей.
– Ну, это скорее хардкор-панк, – я стрельнул глазами в Дэвида. – Кое-кто сделал не совсем верную подборку.
Ответственный за это дело кузен действительно притащил один из ранних альбомов GreenCard[71] и теперь лишь смущённо и виновато вздыхал.
– Наше звучание более мягкое, мелодичное. Как поп-рок. Да и мы, знаете, не олдскульные панки. Чёрт, у нас даже ирокезов нет! Музыка будет в меру интеллигентной, вечер будет отличным, а народу будет битком – нас здесь любят. Всё будет, директор Майерс. В конце концов, если вам это всё же не по нутру, то мы и сыграем поп-рок.
После архиуспешного перформанса в молле и ещё парочки выступлений в Венис и Пасифике мы стали местными знаменитостями. По школьному коридору теперь нельзя было пройти, чтобы не наткнуться на группку девушек, смущённо хихикающих и машущих нам, или одобрительно улюлюкающих парней. Какой-то вандал даже вывел на стене столовой: «Отрываться и не париться – идеальный план!»
– Что за поп-рок? – спросил Майерс, пропустив остальное мимо ушей.
– Музло вроде Джона Уэйта[72], – поспешил ответить я, уповая на то, что этого-то парня из 80-х наш недалёкий школьный шеф знает, если, конечно, не спутает его вдруг со звездой старых вестернов[73].
– Ага, – многозначительно протянул Майерс, постукивая карандашом по столу. Меня так и подмывало позаимствовать его для перемотки кассеты – бумбокс в силу раздолбанности лишь воспроизводил, из-за чего запущенную запись приходилось дослушивать до конца. Но я сдержался, рассудив, что скоро смогу позволить себе новый плеер.