Подлинные записки Алексея Ивановича Ермакова - страница 2

Краснослободский Спасо-Преображенский мужской монастырь. 1910-е

Не забуду еще игуменью Фатинью, настоятельницу женского монастыря. На Масленицу присылала за нами тройку лошадей в обшивных санях, покрытых бархатным ковром. Катились по городу на гулянья, ехали к ней пить чай. И чего только не было за столом: разные сорта варенья, сдоба, печенья, конфеты! И это все благодаря тому, что была она приятельницей отца, без его совета не делала ни одного дела.

Вспоминаю кулачные бои, каковые происходили на Масленицу. Дрались с одной стороны мещане и купцы, с другой – крестьяне. Начинали мы, мальчишки, часов в двенадцать дня, а затем, часов с двух, бои разгорались – вступали семинаристы и мужики. Один из боев врезался мне в память. Наблюдал я его с чердака, из слухового окна. Купцы наняли известных бойцов из села Горяша – братьев Лютовых: семь братьев и старик-отец. Пришли они в город с утра и угощались в трактире, поставили им полведра водки. Мужики об этом узнали и собрались в громадном количестве. Бои начали по обыкновению мальчишки, затем вступили большие. Мещан погнали через Мокшу. Услыхав, что у мужиков такая сила, купцы, катавшиеся на гулянии, сбросили с себя лисьи шубы, и, несмотря на протесты жен, подъехали к месту боя. Тут были известные силачи Шарашкины, Каверины. Мещан гнали по назвозу по направлению к уездному училищу. Лютовым сообщили, и вот они трусцой прибежали и выстроились у колодца против уездного училища. Старик скомандовал, чтобы сыновья стояли в линию, ни шагу вперед, ни назад. Бой все приближался. Шарашкиных и Кавериных свалили. Старичишка-пономарь с криком, что никогда этого не бывало, чтобы Каверины не остановили, бросился в бой, но его, как пушинку, перебросили через Лютовых. Докатились и до них, но сшибить их было трудно, навалили они впереди себя целую груду тел. Старика кто-то ударил по лицу гирей, кровь из него хлынула, но он стоял и клал впереди себя тела. Так и не смогли мужики дальше продвинуться. Так бой и закончился.

Вспоминаю встречу архиерея. Ехал он из губернского города Пензы (расстояние до Краснослободска 200 верст) со свитой: певчие, протодьякон и иподьяконы, несколько троек и карета владыки впереди. Становой со стражниками объезжал епархию, ждали – готовились – чистились, наш хор должен был петь на левом клиросе. На колокольне собора сидел звонарь и зорко смотрел, чтоб при приближении к городу ударить во вся3, а также на других церквях тоже дежурили звонари. Ждали уже несколько дней, но владыка где-то задержался. Вдруг вечером часа в 4 раздался удар в колокол в соборе, подхватили и другие церкви, и пошел трезвон. Народ весь бросился к собору на встречу. Кучер протопопа ехал на Мокшу за водой, протопоп-старик бежал по улице, запыхался, догнал кучера, вскочил на водовозку, понесся вскачь, держась за бочку, камилавка от ветра слетела, волосы длинные развеваются, кричит: «Наддай! Наддай!» Кучер все время стегает лошадь вожжами. Прибежали к собору, духовенство уже облачилось в ризы, дьякон махает кадилом. Оказалось, что приехали только свита и певчие, человек шестьдесят, Владыка же остался ночевать у Пем <…> верстах в 20-и от города – прибудет завтра. Смеялись над протопопом – он охрип от крика, погоняя водовозку. Это был наш законоучитель Петр Афанасьевич Покровский, хороший старик, над которым мы зло проказничали, настригая ему волосы в чернильницу: ставя отметки делал кляксы, ругался страшно, стыдил, усовещивал.