Шатохин. Вино куда-то пропало. В Австралию пошли – было, а вернулись – пропало.
Суворова. В какую «Австралию»?
Суворов. Он у нас моряк. На чем ты плавал, не помню?
Шатохин. На «Космонавте Беляеве». Только – ходил! (Поднимает указательный палец.)
Суворов. А. Ну как они там?
Шатохин (разливает вино). Ничего. Жиреют. (Поднимает рюмку.) За хозяйку дома.
Пьют.
Гриша. Да. От этого не повеселеешь.
Шатохин. Веселиться надо в ресторане. А здесь мы в гостях. Вы извините нас, Лена, что мы так, без приглашения.
Суворова. Да что вы! Вы нас извините, что ни закуски, ни…
Гриша. Тс, закуска! Разве газировку закусывают?
Суворов. Если этой газировки выпить достаточное количество…
Шатохин. Не знаю, как ты, а у меня от нее изжога.
Суворов. Зачем же брал?
Шатохин. А откуда я знаю? Идем мимо, а ноги сами привели. Это знаешь анекдот про внутренний голос…
Гриша. Это старый анекдот.
Шатохин. Пока в Австралию ходил, он уже устарел, да?
Гриша (Суворовой). А вы почему не выпили? Не вкусно?
Суворов. А. Да нет, что вы. (Выпивает.)
Гриша. Давайте сыграем в карты.
Суворов. В карты?
Шатохин. А что? Это идея неплохая. У нас есть еще время. Мы же в баню собрались.
Суворов. В баню?
Шатохин. Ну да. Ты знаешь, кем этот работает? Ну-ка, сам скажи!
Гриша. Я работаю банщиком.
Шатохин смеется.
Шатохин. А в какой бане – в мужской или в женской? Извините, Лена. Мужской разговор. А вы, между прочим, зря улыбаетесь, друзья. Этот человек в день зарабатывает больше, чем вы вдвоем за месяц. И больше, чем я за неделю. А на Западе он жил бы, как последний рикша. В этом коварство нашей системы – никто не хочет быть слугой. Так будем играть в карты или нет?
Суворова молча достает карты, кладет их на стол, сама садится в уголок с книгой.
Гриша (разливая вино). А вы зря так далеко сели. Пока будете ходить к столу и обратно, весь хмель пройдет.
Шатохин. А ты что, не джентльмен?
Гриша. С чужими женами я пас. Пусть лучше за ними муж ухаживает.
Шатохин. Значит, ты не джентльмен.
Гриша. Меня однажды из-за чужой жены в окно выкинули. Даю тост: за нас, в которых нет тоски!
Пьют. Шатохин берет рюмку, относит Суворовой.
Молча стоит рядом. Она, передернувшись, выпивает.
Шатохин возвращается.
Шатохин. Во что играем?
Гриша. Конечно, в секу.
Шатохин (Суворову). Ты играешь в секу?
Суворов. Напомни.
Шатохин. Раздается по три карты и если одной масти или три туза или шестерка крестовая…
Суворов. Ясно. Правда, давно не играл.
Шатохин (тасуя карты). Игра простая, как мычание.
Гриша. В банке треха. (Вынимает из кармана куртки скомканный рубль, бросает на стол.) Раскинь, кому сдавать.
Шатохин раскидывает. Выпадает Суворову.
Шатохин (передавая ему колоду, Грише). Мы с ним вместе в общаге жили, в студенческой. Ему еще тогда везло со страшной силой. На ленинградке женился.
Гриша. А ты?
Шатохин. И я.
Гриша. А я нет. Мне не надо было. Я как посмотрю на чужих жен, мне этого достаточно.
Сдвигает протянутую колоду. Суворов сдает карты. Шатохин медленно открывает карту за картой. Суворов внешне равнодушно, чуть ли не с зевотой, смотрит карты, оставляет в руках. Гриша смотрит мельком, тут же бросает на стол.
Гриша. Зато я в своей комнате где угодно сяду и когда угодно горит свет.
Шатохин. Прошелся. (Кладет рубль.)
Гриша. С одиннадцатью очками? Я тоже.
Суворов. И я.
Шатохин. Во! Уже пять рублей. Это ж надо, так везет человеку со студенческой скамьи. И я за компанию еще пройдусь.
