Человека более всех срезов, плашек и всяческих постриганий под норму тяготит гнилая пустота брошенного дупла. Когда человека покидает любовь, то его дух падает глубоко в дупло, прогнившее до корней.
Что страшнее, чем натыкаться на фарфоровую пустоту изнутри близкого и родного человека?.. Смерть? Но даже смерть не вызывает столько вопросов, с ней все конкретно: жил – и нет. Логика смерти неоспорима. Если хочешь, чтобы женщина разлюбила тебя – умри всерьез, но если желаешь ей мучений – умри понарошку, всего только как наевшийся бобик, развалившийся на коврике кверху пузом и лапки в ответном жесте на возглас «руки вверх!». Остальное вне проекта отношений. Ляжешь бобиком – потеряешь ее навсегда. Ляжешь трупом – выбросит из сердца. А ляжешь с ней – выйдя от тебя, поменяет лежачего на прямоходящего и свеженького. Как хрусткий лист молодой капустки, щелкающий бесподобно, – чисто взрывная карамель! А если был рядом с ее мечтами – беги, потому что следующий рывок будет в супермаркете косметики. А ты сделай вид, что нейтрален, еще не лежал ни разу у ее ног с высунутым языком. Вместо гипермаркета косметики, не пройди мимо торговщицы розами и купи ей самую длинную и самую колючую, как твой подбородок, розу. Роза – хитрый цветок, она улавливает малейшие колебания чувств и сообщает о них – кому ты думаешь? Конечно, мужчине. Ты увидишь всё по этому вещему цветку: чуть загнутые книзу в легкую трубочку кончики листьев скажут о том, что ждала и перебрызгала твой цветок водой из пульверизатора, как исправный флорист. Если на листьях появились светло – кофейные пятна – здесь был свидетель лживых изречений, анти – Конфуций, тогда бери в руки Лео—Цзы и греби к берегу. Там не бывает перманента заждавшейся и выдохшейся, подобно запаху духов из флакона, ожидательной любви, пережаренной страстью. Ты же не станешь употреблять угли пережаренного картофеля. Отнесись философски ко вздохам, фланированию вокруг тебя с увеселительными шутками, – будь мужчиной, тигром, Чингачгуком, но не тряпкой, висящей на шее мамонта, разряженного в знак праздника Исполина.
Ты уже почти спишь, а она не унимается? Это зверь. Не погладит, вытеребит все нутро и скажет «Так и было!». Но помни: поменять женщину, это не просто поменять оператора сотовой связи, – это согласиться на невыгодные условия тарифа. В следующей любви будет всё то же самое, но с твоим сгоревшим сердцем не будет сидеть никто, и ты будешь биться в стекло ее глаз, нащупывая ее грудь, и понимать, что ей по фиг до твоих проблем. Похнычешь устно в ухо прежней, которая вскидывала брови на твои попытки выйти за пределы стратосферы и уснуть, польщенным. Отвернешься к стенке и умрешь до утра. Утром тебя оттолкнет холодность ее улыбки и ледяное сверкание маникюра. Сядешь на льдину голым седалищем и перестанешь удить рыбу в затянувшейся льдом полынье. А ей скажешь, что видел падение метеорита из окна автобуса, в котором ехал с работы. Это приведет ее в восторг, – хоть что – то новенькое во мгле пустого света, хоть мошкара с проглаженными крыльями.
А негаданно встретишь ее с работы, помолодевшую от азарта сплетен и драйва, – так полюбишь заново, но прежней все равно позвонишь убедиться, что плачет по тебе, значит, уже не холодна, и ты пустишься в плавание по сугробам с букетом из трех тюльпанов, чтобы подсобрать ее, подтаявшую к тебе в разлуке. Начнешь удить рыбу, вдыхая смоляной воздух ее волос. Войдет теща, но какое вам до нее дело? Тень отца Гамлета эластичнее ускользала в дверную щель. Быть, только быть, и никаких вопросов, именно с ней, ни с кем другим, даже если теща сядет рядом смотреть кино и включит звук на всю мощь. Да плевать, ей же надо как—то понимать этот мир, устаревший для нее и потрескавшийся на форзаце книги жизни. Теща подойдет и ткнет тебя в спину своей палкой в крепком маразме. Ты улыбнешься жизни в углах света ее глаз, и продолжишь дело. Если есть виски, то надо бросить дело. Эта извивающаяся под тобой пантера, ее дочь, – и есть твои виски на выходные, до смерти успей насладиться.
