– Прям – не прям, – он снова сглотнул, дернул головой, – не важно, все равно мне не по пути с девочкой из такой хорошей семьи, да и вообще…
Узнать что «вообще» Лизе было не суждено, в коридоре раздались шаги, Димка умолк.
– Нина, – прошептал он, – наверняка что-то подозревает. Мне надо идти. Я не должен торчать у тебя в комнате по вечерам, тем более с выключенным светом. Лиз, держи себя в руках, не делай глупостей. Помни, Катя не стоит нового курса таблеток и, тем более, штрафов для твоих родителей.
Он вышел, но Лизу было не остановить. Слезы лились и лились, заканчиваться не собирались. Когда она уже почти уснула от усталости, на улице включился фонарь, расположенный ближе всего к ее окну, и Лиза увидела на столе красивую фиолетовую коробочку с подарком. Вместо слез пришла злость, хотелось кричать, Лиза вскочила и посмотрела на себя в зеркало: лицо опухшее, глаз почти не видно, нос – размером со сливу и такой же фиолетовый.
Лиза вспомнила последние слова мамы: «будь умницей, Лизуша, не подведи нас. Это твой шанс на новую жизнь, лучшую, чем мы с папой когда-либо могли тебе дать».
«И это – лучшая жизнь?», – подумала Лиза и швырнула коробку с подарком в зеркало.
Завтрак получился унылым. Ева то и дело касалась пальцами головы и выпила три чашки кофе, Ольга мрачно смотрела в тарелку, Димка был бледнее обычного, под глазами у него чернели круги небывалых размеров, он ерзал на стуле, крутил стопами, будто домашние тапочки были сделаны из крапивы. Каждый раз, когда ножки стула издавали скрип, Ева морщилась и притрагивалась к вискам. Ольга злобно ела: так, будто каждый кусок нанес ей смертельную обиду и она была рада вгрызться в него зубами. У Лизы опять пропал аппетит. Она не собиралась запихивать в себя еду и, потянувшись за солью, специально задела стакан с соком так, чтобы все его содержимое вылилось в тарелку. Но это не помогло: у Нины была припасена еще порция.
Надев куртку, Лиза обнаружила, что кто-то наполовину расшнуровал ее ботинки. Лиза села на корточки и принялась пропихивать шнурки в люверсы. Неожиданно к ней подсела Ольга, взяла второй ботинок и занялась им.
– Ты забыла подарок, – сказала Ольга. Лиза почувствовала себя так, будто Ольга дала ей пощечину.
– Издеваешься?
– Вообще нет, Лизок. Ты хочешь, чтоб Нина или Ева докопались, почему ты не отдала подарок? Хочешь объяснять им?
– Нет, – Лиза осознала, что Ольга права. Ее длинные, тонкие пальцы очень ловко расправлялись со шнурками. Она выудила второй ботинок из Лизиных рук.
– Отдай ей подарок. Пусть почувствует себя виноватой, – тихо сказала Ольга, – выйдет отличным дополнением к твоему лицу. Тебя всю ночь пчелы жалили что ли?
– Все-таки издеваешься.
– Удивляюсь. Что ты не понимаешь – твоя жизнь изменилась. Ты не сможешь ничего вернуть, как раньше уже не будет. Для семейных ты отныне и навсегда будешь человеком второго сорта. Даже если они будут дружить с тобой, это не будет дружба на равных, для них это всегда будет милостыней, из жалости, из благотворительности. Усекла?
Лиза промолчала, но за подарком в комнату вернулась.
Лиза решила дождаться Катю в раздевалке. Димка не хотел оставлять Лизу одну, нарочито долго переобувался, то и дело поглядывая на нее. Когда тянуть дальше было уже невозможно, он нерешительно сказал:
– Пойдем?
– Иди, – ответила Лиза. Димка посмотрел на нее с сомнением, – Я обещаю не устраивать скандала. Отдам ей этот долбаный подарок и уйду. Честно.
